Гюэ Кей? Я нахмурилась, и сон развеялся окончательно. Вот уж Кей бы точно не стал беспокоить меня по пустякам. Раз ломится ко мне посреди ночи — значит что-то случилось. Что-то, что не может ждать до утра.

— Халат, — коротко приказала я, поднимаясь.

Гюэ Кей, ждавший в соседней комнате, был полностью одет и выглядел так, словно вообще не ложился — хотя на водяных часах был час Тигра, и за затянутыми бумагой окнами только-только начинало светать. До дня летнего солнцестояния оставалось чуть больше местного месяца.

— Подданный желает здоровья и долголетия вашему величеству, — поклонился Кей.

— Что случилось? — не тратя времени на приветствия, спросила я.

— Ваше величество, я получил сообщение с голубиной почтой. Ваш муж, его величество император Тайрен, погиб в бою рядом с городом Варду.

— Как — погиб? — тупо переспросила я после паузы.

— Погиб. Был убит, — внятно, как умственно отсталой, объяснил Кей.

Я смотрела на него, пытаясь уложить сказанное в голове. Как погиб? Что значит — был убит? Да только вчера от него пришло очередное письмо! И в этом письме он был жив и весел, хвастался победами, и, кажется, на момент написания, известия от Кадж до него ещё не дошли. В предыдущем послании я шутливо упрекнула его, что он на своём юге совсем позабыл про наш север, и он ответил — в стихах! — что хотя всё помнит, войну не прервёт. И вот теперь приходит его лучший друг и совершенно буднично сообщает, что моего мужа больше нет.

Я знала, что люди на войне умирают. Я боялась за Тайрена, я молилась, насколько такой неверующий человек, как я, вообще способен молиться. И оказалась совершенно не готова. Успехи военных действий и регулярность сообщения убаюкали меня, мне начало казаться, что муж просто в командировке. А если с ним — императором! — что-то и случится, это не может случиться просто так. Казалось — Небо опрокинется и земля перевернётся! Но всё осталось по-прежнему, не гремит гром, не дрожит пол под ногами, мирно горят фонари, за стенами спит дворец, а вокруг него — город, всё как всегда, а мне говорят, что Тайрена нет. И не будет.

Это же Кей не всерьёз, правда? Не может же всё быть… так?

— Как погиб? — растеряно повторила я. — Почему?

Ребёнок забултыхался внутри меня, я попыталась сделать шаг к сиденью, но колени почему-то подогнулись. Кей мгновенно оказался возле меня и помог мне опуститься на длинный диван.

— Ты уверен?

— Абсолютно.

— Как он погиб? — настойчиво спросила я. Как будто это имело какое-то значение. Но мне казалось, что, узнав всё точно, я пойму… пойму, как такое вообще могло случиться.

— Подробности мне неизвестны.

— Но тогда, может…

— Нет, — жёстко отрезал Кей. — Человек, мне написавший, видел его смерть своими глазами. Но голуби не носят длинных писем. Дождитесь доклада главнокомандующего Жэня, тогда мы будем знать всё.

Я кивнула, борясь с желанием потребовать показать мне эту записку. Я отлично понимала умом, что Кей не стал бы мне врать или шутить на такую тему, но сознание упорно отказывалось верить в потерю. Так, наверное, человек, которому одним ударом отрубили руку или ногу, в первый момент ничего не чувствует.

И что же мне теперь делать? Как теперь жить?

— Но я ведь… Он ведь… — голос неожиданно дрогнул и сорвался. Глаза жгло, я подняла руки к лицу и увидела, что они дрожат. Что-то разрывалось внутри меня, образовывая огромную чёрную дыру, и этот разрыв причинял нестерпимую боль. Такую сильную, что хотелось закричать, оттолкнуть эту реальность, нырнуть в блаженное неверие. Или хотя бы заснуть, или просто потерять сознание. Что угодно, лишь бы не помнить, не понимать…

— Ваше величество, — откуда-то издалека позвал Кей. Я не ответила, и он, опустившись передо мной на колени, настойчиво повторил: — Ваше величество! Я понимаю ваши чувства. И у нас ещё будет время оплакать потерю. Но сейчас есть срочное дело, которое кроме нас никто не сделает.

Да что ты понимаешь, хотелось крикнуть мне. Ты-то спокоен, как удав, ты вообще хоть что-нибудь чувствуешь?! Желание забиться куда-нибудь в тёмный уголок и заскулить вступило в бой с возможностью хоть на что-нибудь отвлечься. Я заставила себя отнять руки от лица и посмотреть на него.

— Какое дело? — голос не сразу, но послушался.

— Ваше величество, вам нужно позаботиться о будущем вашего сына. Теперь, когда вы стали вдовой, оно зависит только от вас.

Ну да, молотом грохнуло в голове. Я вдова. Господи! Я — вдовствующая императрица.

— Именно об этом я и хотел с вами поговорить.

— О чём поговорить?

Кей вздохнул, видимо, дивясь моей тупости.

— О регентстве, разумеется.

Снова этот зал, снова ряды согнутых спин за прозрачным занавесом из бусин, что отделяет моё кресло от них. Когда-то мне уже довелось принять всю тяжесть власти над едва не пошедшей в разнос империей. Но теперь я понимала, что то была всего лишь репетиция. Судьба словно бы устроила мне экзамен, проверяя на прочность: сломаюсь ли я под такой тяжестью или окажусь способной её вынести?