Родителей благодаря стараниям, которых он появился на свет божий, юноша не помнил. Они стали жертвами смутного времени, навечно канув в нем, как щепки в огне костра, когда их сын, был еще младенцем. Сироту взял к себе и воспитал, родной брат его матери Ленграт. Некогда близкий сподвижник, нынешнего регента королевства. Славный воин, но, помимо этого, не имевший иных благих умений, пригодных для наступившего мирного времени, а посему оказавшийся не подходящим для него. Ретиво взявшемуся за восстановление королевства Алернэйну, потребовались люди умные и деятельные, а за дядей Арута таких достоинств не числилось. В итоге он постепенно был отодвинут вначале на второстепенные роли, а затем и вовсе забыт при дворе.

Свой век, звенящий в былые годы грозными сечами, воитель, доживал в небольшом имении. Находившимся практически у самого берега, омывавшей столицу, реки. Текущей в открытое море. Несколько раз в неделю, Ленграт уделял внимание племяннику, заставляя того постигать воинские премудрости. Все остальное время, закоренелый холостяк, в основном был занят таким не праведным делом, как дегустация крепких напитков. Этими занятиями воинского мастерства, оставлявшими в память о себе на теле отрока синяки и ссадины, (дядя не обращал внимание, что перед ним всего лишь подросток и работал деревянным мечом в полную силу, приговаривая, что нечего привыкать к поддавкам, мол в настоящем бою, никто жалеть не станет), да проходящему раз в неделю уроку письменности, закрывался счет обязанностей Арута. Никакой работой близкий родственник сироту не обременял. Гордо заявляя, что мужчинам их рода не пристало пасти коров, убирать за скотиной или заниматься подобными претящими рыцарской доблести вещами.

Имение, в котором проживали дядя и племянник, располагалось в районе, населенном в основной массе простолюдинами. На Аруте, это обстоятельство отразилось практически в полной изоляции от общения со сверстниками. Благородные отпрыски не желали с ним знаться, считая его бедняком, а для соседских мальчишек он был чужаком. К тому же последние завидовали беззаботной жизни юноши, самим-то им приходилось пахать с малых лет, а потому они при возможности устраивали ему всевозможные пакости. Например, встречая благородного отрока толпой, они тотчас, видимо желая добавить горчинки к сладостной жизни, пытались отмутузить его.

Здесь очень кстати оказывались уроки, полученные от Ленграта. Юноша умело отбивался от своры подростков, несмотря на их многократное преимущество. Ни разу не позволив завалить себя и запинать. Поэтому через какое-то время от него отстали, однако не упускали случая из-за угла обкидать камнями.

Впрочем, месяца за два до того, как он оказался на пиршестве для глаз, закатанным Висторией для случайного зрителя, Аруту удалось найти себе товарища из среды простолюдинов. Данное действие состоялось в доме у одинокого художника, частого собутыльника дяди, который преподавал воспитаннику рыцаря уроки письменности. Живописец жил на одной с ними улице. Это был суховатый старичок с грустными смиренными глазами. Вся его прислуга состояла из такой же дряхлой, как и он сам экономки. Помимо нескольких десятков кур, представитель мира искусства держал еще двух коров. Конечно, ни убрать за ними, ни припасти сена он был не в состоянии, а потому сговорился с соседским парнишкой, что тот за умеренную плату, будет делать всю работу по уходу за скотиной.

Так случилось, что однажды сирота и паренек по кличке Коршун, пересеклись на задворках, имения живописца. Там, где располагалась постройка для живности. Простолюдин пришел убрать за скотиной, а ученика, старик отправил изображать своих рогатых питомцев. Он полагал, что это поможет сформировать красивый почерк. Коршун по-своему воспринял, появление чужака.

– «Что прислали за мной следить?», – сплюнув, не дружелюбно поинтересовался он.

– «Нужен ты мне больно со своими навозными лепешками», – усмехнулся в ответ юноша, благородных кровей.

– «Что же ты тогда сюда приперся?».

Арут хотел было сгрубить, но вглядевшись в веселое лицо паренька, передумал, и вполне благодушно признался: – «Коров буду рисовать».

Его собеседник на это громко расхохотался, однако в смехе не проскальзывало злобы: – «Коров! Ха-Ха! Видать художник то из тебя не ахти какой!».

– «Это еще почему?», – искренни, удивился отрок.

– «Как, почему? Был бы ты хорошим художником, ты бы святых писал на иконы, а затем их в церковь продал, или портреты какие за награду. А ты коров. Думаешь, они тебе много заплатят?», – произнося это, мажордом скотного дворца, продолжал давиться от хохота.

Его задиристый смех приятно щекотавший слух, передался Аруту, заставив того улыбнуться: – «Вот ты и дурак! Думаешь, я это делаю, ради денег?».

– «А зачем еще рисовать? Все художники продают свою мазню, а на что еще им тогда жить-то?».

– «Ты ошибаешься я собираюсь стать рыцарем, а эта мазня нужна, чтобы тренировать красивый почерк».

Это заявление, посеяло на лице у любопытного недоросля, признаки не поддельного интереса. Он перестал смеяться и недоверчиво посмотрел на собеседника: – «А что разве рыцари должны уметь писать? И вообще, с чего ты решил, что ты им станешь?».

– «Они много чего должен уметь. В том числе и писать, и низать рифмы, и на лире играть, и танцевать на балах, а еще сражаться любым оружием и в любых обстоятельствах. А кем же я еще, по-твоему, должен стать? Мне сам Господь сулил идти по ступеням этого пути. Я благородного происхождения, обучаюсь всему, что нужно. Конечно, это случится не сразу. Для начала мне придется побыть оруженосцем при одном из славных воителей. А потом, когда он примет решение, что я достоин, или я как-нибудь проявлю себя, то тогда посвятит меня».