Кстати о птичках, куда подевался сам Эдвардс?

Майрон еще раз оглядел комнату. Ни малейшего следа. Стоящие перед ним Мейбел и Бренда разомкнули объятия. Бренда утерла слезы. Тетка кивком показала ей на ванную комнату. Бренда поспешно ушла.

Мейбел подошла к Майрону и решительно, без всяких предисловий, спросила:

– Ты знаешь, кто убил моего брата?

– Нет.

– Но ты его разыщешь.

– Да.

– Идеи есть?

– Только идеи, – ответил Майрон, – ничего больше.

– Ты хороший человек, Майрон.

Около камина они устроили некоторое подобие храма. Фотография улыбающегося Хораса среди цветов и свечей. Майрон посмотрел на улыбку, которой не видел десять лет и больше никогда не увидит.

Он не ощущал себя хорошим человеком.

– Мне надо вас еще кое о чем спросить, – сказал он.

– Надо, так спрашивай.

– И об Аните тоже.

– Ты все еще считаешь, что она со всем этим связана?

– Да. Мне бы еще хотелось подослать человечка проверить ваш телефон.

– Зачем?

– Я думаю, он прослушивается.

– Кому это нужно? – Мейбел смешалась. Лучше пока не высказывать предположений.

– Не знаю, – ответил Майрон. – Но когда ваш брат звонил, он упоминал мотель «Холидей» в Ливингстоне?

Что-то случилось с ее глазами.

– Зачем это тебе?

– Судя по всему, перед своим исчезновением Хорас обедал там с менеджером. И в последний раз воспользовался своей кредитной карточкой. Когда мы туда приехали, Бренде показалось, что она узнала мотель, и возможно, бывала там с Анитой.

Мейбел закрыла глаза.

– В чем дело? – спросил Майрон.

В дом вошли еще люди, которые пришли почтить память Хораса. Все несли тарелки с едой. Мейбел выслушивала их соболезнования, печально улыбаясь и пожимая руки. Майрон ждал.

Освободившись на секунду, Мейбел сказала:

– Хорас никогда не упоминал этот мотель по телефону.

– Но это не все.

– Да?

– Анита когда-нибудь возила туда Бренду?

В этот момент вошла Бренда и взглянула на них. Мейбел положила руку на локоть Майрона.

– Сейчас не время, – быстро проговорила она. – Может быть, вечером. Ты сможешь приехать один?

– Да.

Мейбел отошла от него и занялась родственниками и друзьями. Майрон снова почувствовал себя посторонним, но на этот раз это не имело никакого отношения к цвету кожи.

Он поспешно покинул дом.

Выехав на дорогу, Майрон тут же включил сотовый телефон, чтобы проверить, кто звонил. Один звонок был от Эсперанцы, другой от Джессики из Лос-Анджелеса. Он быстро сообразил, как поступить. Набрал номер Джессики. Не дает ли он слабину, вот так сразу перезванивая? Возможно. Но это один из самых важных моментов в его жизни. Не в его духе было играть в такие игры.

Оператор гостиницы соединил его, но трубку никто не снял. Он оставил сообщение. Потом позвонил в офис.

– У нас большая проблема, – заявила Эсперанца.

– В воскресенье? – удивился Майрон.

– Возможно, Господь и взял выходной, но не владельцы команды.

– Ты про Хораса Слотера слышала? – спросил он.

– Да, – ответила она. – Мне очень жаль твоего друга, но мы должны продолжать работу. И у нас проблема.

– Какая?

– «Янки» собираются продать Лестера Эллиса. Сиэтлу. Завтра с утра пораньше совещание.

Майрон потер пальцами переносицу.

– Откуда ты узнала?

– От Девона Ричардса.

Надежный источник. Черт!

– А Лестер в курсе?

– Не-а.

– С ним случится припадок.

– Будто я не знаю.

– Есть предложения?

– Ни одного, – ответила Эсперанца. – Сомнительное преимущество подчиненной.

Раздался сигнал, извещающий, что кто-то пытается до него дозвониться.

– Я перезвоню. – Он поменял линии.

– За мной хвост, – сообщила Франсин Нигли.

– Ты где?

– Недалеко от Мемориальной площади.

– Какая машина?

– Синий «бьюик». Довольно старый. Белый верх.

– Номер запомнила?

– Нью-Джерси, четыре-семь-четыре-пять Т.

Майрон немного подумал.

– Когда у тебя начинается смена?

– Через полчаса.

– Работаешь в машине или в участке?

– В участке.

– Ладно, я его там прихвачу.

– Прихватишь?

– Если ты работаешь в участке, не станет же он тратить прекрасное воскресенье, чтобы болтаться около. Я сяду ему на хвост.