– Заходи, – сказала она. Никаких предварительных звонков. Никаких предварительных проверок, не занят ли отец.

Через стекло Майрон видел, что отец оживленно говорит по телефону. Как обычно. Майрон вошел. Отец поднял руку.

– Ирв, я сказал – завтра. Никаких извинений. Завтра, ты слышишь? – Он повесил трубку. Взглянул на Майрона и просиял.

Майрон обошел стол и поцеловал отца в щеку. Как обычно, на ощупь кожа казалось шершавой и слегка пахла одеколоном «Олд Спайс». Так и должно было быть.

Манерой одеваться отец напоминал члена израильского Кнессета: черные-пречерные брюки, расстегнутая у шеи белая рубашка, под ней футболка. Из-за ворота футболки выбивались седые волосы. Отец был натуральным семитом – темнооливковая кожа и нос, которые вежливый человек назвал бы выдающимся.

– Помнишь ресторан «У Дона Рико»? – спросил отец.

– То португальское заведение, куда мы частенько заходили?

– Да. Так вот, оно закрылось. В прошлом месяце. Мануэль прекрасно там управлялся тридцать шесть лет. Но теперь пришлось сдаться.

– Мне очень жаль.

Отец презрительно фыркнул и отмахнулся.

– Кому какое дело, черт побери? Я болтаю, потому что немного волнуюсь. Элоиз сказала, что ты как-то странно говорил по телефону. – Он смягчил тон. – Все в порядке?

– Нормально.

– Тебе нужны деньги или что?

– Нет, папа, мне не нужны деньги.

– Но что-то случилось, да?

Майрон решил идти напролом.

– Ты знаешь Артура Брэдфорда?

Отец побледнел, не постепенно, а разом. Начал что-то искать на столе. Передвинул на другое место семейную фотографию, поправил другую, где был запечатлен Майрон с кубком, выигранным в соревнованиях. Потом взял пустую коробку из-под орехов и швырнул ее в мусорную корзину.

– Зачем тебе это знать? – спросил он наконец.

– Я тут кое во что влез.

– И там замешан Артур Брэдфорд?

– Да, – признался Майрон.

– Тогда вылезай. И побыстрее. – Отец взял кофейную чашку со стола и поднел к губам. Чашка оказалось пустой.

– Брэдфорд посоветовал мне спросить тебя о нем, – сказал Майрон. – Он и тот парень, что на него работает.

Отец резко повернулся.

– Сэм Ричардс? – Голос тихий, полный благоговейного страха. – Он все еще жив?

– Да.

– Бог ты мой!

Молчание. Потом Майрон спросил:

– Откуда ты его знаешь?

Отец открыл ящик стола и начал там копаться. Потом крикнул Элоиз. Она подошла к двери.

– Где «Тайленол»? – спросил он. – Голова раскалывается.

– Нижний ящик справа. Ближе к задней стенке. Под коробкой со скрепками. – Элоиз повернулась к Майрону. – Хочешь «Йо-хо»?

– Да, пожалуйста. – Они держат его любимый напиток. Майрон не был в офисе отца больше десяти лет, а они все равно покупают его.

Отец нашел лекарство и принялся возиться с крышкой. Элоиз вышла и прикрыла дверь.

– Я никогда тебе не врал, – сказала отец.

– Знаю.

– Я пытался тебя защитить. Все родители так делают. Когда они видят опасность, то загораживают детей своим телом и принимают удар на себя.

– Этот удар ты не сможешь принять, – произнес Майрон.

– От этого не легче.

– Со мной все будет в порядке, – уверил его Майрон. – Мне лишь надо знать, с чем я столкнулся.

– Ты столкнулся со злом в чистом виде. – Он вынул две таблетки и проглотил их, не запивая водой. – Ты столкнулся с обнаженной жестокостью, с людьми без совести.

Вернулась Элоиз и протянула Майрону банку. Посмотрев на их лица, поспешно вышла. Раздалось отдаленное бибиканье погрузчика, прокладывающего себе дорогу.

– Это случилось через год или два после бунтов, – начал отец. – Ты, по молодости, скорее всего не помнишь, но эти бунты разодрали город на части. Эти раны до сих пор не зажили. Скорее наоборот. Подобно моим товарам. – Он показал на коробки внизу. – Вещь начинает рваться по шву, никто ничего не делает, и она в конце концов разваливается на части. Так и Ньюарк. Разорван на части.

– Так или иначе, мои рабочие вернулись, но они стали уже другими людьми. Они стали злыми. Я был уже не работодателем, а эксплуататором. Они смотрели на меня так, будто это я тащил их предков в цепях через океан. Разные смутьяны начали их подзуживать. К тому времени все уже стало ясно, Майрон. Производство катилось в тартарары. Труд стоил слишком дорого. В городе начались беспорядки. И тогда эти смутьяны начали агитировать рабочих за профсоюз. Требовали, чтобы он был создан. Я, разумеется, выступал против. – Он посмотрел сквозь стеклянную стену на длинный ряд коробок.