– Совсем о них забыли! – всплеснула руками Моди. – Мира, Ром, а ну давайте, скорее принесите сюда горшки!

Побросав вещи на пол, они поспешили обратно. А Моди, переведя дух, собралась с силами и распахнула дверь. На миг она задохнулась от такого знакомого и такого забытого ветра Зарабии. В нём смешивалось всё: и речная свежесть, и пряность цветущих рощ, и сладковатый аромат весенней земли.

Мира с Ромом умудрились притащить сразу все горшки.

– Ставьте на землю, – Моди показала место.

Мира перешагнула порог белой комнаты и оказалась в Зарабии. Поставив фиалки, девочка огляделась. Она не увидела ни дома, ни стен белой комнаты. Дверь находилась в стволе гигантского дерева, чья крона уходила высоко в небо. На все четыре стороны простирался лес с аккуратными, стройными рядами деревьев.

– Мира, помоги-ка мне, – бабушка держала горшок с лиловыми фиалками, рядом кружил Ром. – Видишь, у самого дна маленькие скобы-замочки? Опусти их вниз.

Мира сделала, как велела бабушка, и у горшка отсоединилось дно. Эту операцию проделали со всеми остальными горшками.

– Ром, принеси из кладовой маленькую лопатку, ту, что с железной ручкой.

– Один момент.

Ром исчез.

– Ну, – голос Моди немного дрогнул от волнения, – как тебе?

– Симпатично, – улыбнулась Мира. – А почему деревья так странно растут – шеренгами?

– Это ветуловая роща. Ветул – очень вкусный и полезный фрукт. По форме и размеру, как маслина, а по вкусу – слива мирабель. Уверена, это роща твоей семьи. Когда мы уходили, твой отец и его мать, кстати, зовут ее Нинга, как раз собирались заняться разведением ветула. Хорошо хоть это дерево не срубили, а то пришлось бы искать другие входы-выходы.

Явился Ром с лопаткой.

– Вот здесь, возле ствола, вскопай небольшую грядочку, – приказала Моди флоину.

Ром управился в два счета. Моди расставила цветочные горшки в рыхлую землю. Донышки сложили рядом.

– Когда будете возвращаться, не забудьте забрать цветы. А сейчас идите прямо вдоль деревьев, – напутствовала она отправляющихся в путешествие.

– Конечно, бабуль, не беспокойся. Ром, хватай вещи, отправляемся на встречу с зарабийскими родственничками!

Расцеловав бабушку, Мира взяла корзинку с котом, Ром подхватил пёстрый рюкзачок, провизию, и, выйдя на тропинку меж стройных стволов, они пошагали вперёд.

Бабушка Моди смотрела им вслед, пока из вида не скрылись огненно-рыжие кудряшки, затем тихонько затворила дверь, и та исчезла, сделавшись невидимой на мшистом стволе великана.

– А что, здесь очень мило, – Мира кивнула на безупречные ряды деревьев с аккуратными ярко-зелёными кронами и узкими листьями, похожими на ивовые. – Если эта роща принадлежит моему папаше, то он настоящий плантатор. Слушай, Ром, – обратилась она к флоину, – а ты можешь взлететь повыше и посмотреть, что там за деревьями и далеко ли нам идти?

– Не могу, – буркнул Ром.

– Бунт на корабле? – усмехнулась Мира.

– Я… я… высоты боюсь. – Флоин смущенно отвернулся.

От удивления Мира остановилась, приоткрыв рот. Аксельбант недовольно фыркнул.

– Ты? Боишься? Высоты? Как привидение может…

– Я не привидение! Не привидение я! Сколько можно повторять! – возмутился Ром.

– Ну извини, я не знаю, как ещё можно назвать призрачное, летающее, трусливое существо!

– Я флоин, – терпеливо ответил Ром. – У людей ведь как: сначала живешь в теле, потом отбросил тапки и летаешь себе, как балда. Куда? Зачем? Ничего не ясно. А у нас, флоинов, всё по уму. Сначала летаем, познаём жизнь, а уж потом обретаем тело и живём себе не тужим.

– А когда вы, как ты выразился, отбрасываете тапки, что с вами происходит? Опять летаете, как мухи?

– Не знаю, – проворчал Ром, – говорят, во что-то превращаемся.

– Наверное, во что-нибудь ужа-а-а-асное! – скорчила рожицу Мира.

Зелень ветуловых крон прошивали тонкие солнечные лучи цвета спелого абрикоса, воздух был чист и свеж. То и дело, треща прозрачными зелеными крылышками, пролетали насекомые, похожие на причудливых стрекоз. Тропинки меж стволов, выстроенных в ряд, были чистыми, без единой травинки, будто их только что кто-то тщательно подмёл веником. Не касаясь босыми ступнями земли, Ром старательно «шёл» рядом с Мирой, поглядывая на кота в рюкзаке.

– Интересные они всё-таки звери, – вдруг сказал он.

– Кто? – не поняла Мира.

– Кошки. Себе на уме.

– Они очень интересные, – кивнула Мира. – Подружиться с кошкой здорово.

– Не со всякой, – возразил Ром, – они разными бывают.

– Совсем как люди, – девочка отмахнулась от очередной любопытной обладательницы прозрачных крылышек.

– Человек, – продолжил свою мысль Ром, довольный тем, что завязался разговор и Мира больше не сердится на него, – может скрыть свою настоящую суть, а у кота всё на морде написано: славный он парень или с ним придется хлебнуть неприятностей. Вот Аксельбант —славный парень, хотя и себе на уме. Он тебя любит, а всех остальных терпит. А бывает, смотришь на какого-нибудь хвостатого-усатого, а у него черти в глазах так и скачут, будто он говорит: «Погоди, я тебе ещё устрою разноцветную жизнь! Попрощайся со своими цветами, занавесками, обоями, мебелью… в общем, со всем в доме попрощайся, потому что имел глупость завести такого очаровательного милашку вроде меня!»