— Побить его надо, девочки, — деловито заявляет одна из подруг миссис Линдс и уверенным шагом идёт к машине.

— В атаку девочки! — поддерживает её миссис Линдс, что вызывает улыбку на моём лице.

Атака бабушек самое мощное оружие и отвлекающий фактор. А также пока на улице столько свидетелей нас с Диланом никто не тронет.

«Собрать косметичку» означает «собрать свидетелей». Именно миссис Линдс однажды придумала этот гениальный план с помощью боевых бабушек. Никто из старушек не знает, что их откровенно используют, но мне кажется они даже рады лишний раз поворчать.

Бросив быстрый взгляд на машину, запоминаю номера и вместе с Диланом захожу в подъезд под гул криков старушек, среди которого я хорошо различаю последнюю фразу миссис Линдс:

— Ах ты, подлец! Цветочки мои погубить захотел? Да, я тебе зонтик в зад засуну!

Весёлая у нас компаньонка и помощница. И ведь никто не понимает, что на самом деле «Цветочками» она называет нас с Диланом.

— Чего это они так машину атаковали? — интересуется Дилан в лифте. — И ещё так агрессивно?

— Ну, знаешь, они все разведённые женщины. А нам иногда требуется поругаться с кем-нибудь. Для нас это как снять сексуальное напряжение. Ссора и секс — равносильны.

— Я никогда не пойму женщин, — выдыхает, притянув меня за талию.

— Меня же ты понимаешь, — томно шепчу ему, закинув руки на шею.

— А ты не женщина. Ты моя Мэл. Отдельный вид человека: понятная девушка! — смеётся друг и опускает руку мне на попку, чтобы тут же сжать её. — И к тому же красивая, — короткий поцелуй в губы. — Умная, — поцелуй в подбородок. — Сексуальная, — поцелуй в шею, которые не прекращается до того момента, пока моё тело не оказывается на кровати в нашей квартире.

— Мэл, — шепчет Дилан мне в область ключицы, оставляя там мокрый след от губ и лёгкую красноту на коже, которую позже придётся скрывать под одеждой или замазывать хорошим слоем тонального крема.

— Ди… — стону в нетерпении, поторапливая его.

— Сейчас-сейчас, — шепотом произносит он и, оголив мой живот, целует его, параллельно стягивая с меня нижнюю часть одежды вместе с трусиками, кидая это всё в сторону. Затем приподнявшись, стягивает с меня вверх, оставляя на мне лишь бюстгальтер.

Красные бюстгальтера, которые я постоянно ношу — маленькая слабость Дилана. Каждый раз он вначале гладит грудь через бюстгальтер, потом сминает окружности через него же. И напоследок упирается носом в грудь через верхнюю часть нижнего белья и как маньяк вдыхает его аромат, издавая при этом такой властный рык, что будь рядом лев, то убежал бы поджав хвост.

Дилан — бюстгальтерный фетишист, как я его называю. Друг говорит, что эта часть гардероба хранит уникальный запах женщины, которого нет нигде. Ничего не имеет такой сладкий, приятный и уникальный запах как запах лифа.

А красный сам по себе любимый цвет Дилана и мой, что является ещё одним плюсом моей сексуальности в глазах малыша Ди. Меня не привлекает ни чёрное, ни белое бельё, лишь красное. Кровавое. Кружевное.

Вызов! Сексуальность! И разврат!

В моём гардеробе есть белье всяких цветов, но красного намного больше. Здесь же на съёмной квартире оно и вовсе только красное.

— Мэл, — привлекает моё внимание Дилан, перед тем как накрыть мои губы поцелуем и наконец-то сделать то чего мы оба так хотим.

Руки Дилана играю с моими грудями, спрятанными в лиф. Губы с жадностью сминают мои, погружая меня в мир пошлых мыслей и головокружительного сексуального желания.

Всё внутри меня горит, а спина сама с собой вышибается в поиске ласки.

Мне хочется поскорее принять Дилана в себя, чтобы избавиться от того огня, что скручивает мой живот каждую секунду и запустить там другой фейерверк. Тот что отправит меня к раю и позволит задержаться там хотя бы на мгновение.

Стянув с себя футболку, Ди прислоняется свои накаченным прессом к моему животу, позволяя одновременно ощутить и его упирающее желание у меня между ног. Это как спусковой крючок действует на меня, заставляя хотеть его ещё больше, а ногам раздвигаться в намёке на моё желание.

— Дилан, прошу! — стону ему в губы, руками пытаясь сделать хоть что-то и стянуть с Дилана эти жутко раздражающие джинсы. Снять всё, что на нём есть.

— Сейчас, — тянет он и, сделав несколько движений, растягивает пуговицу на своих джинсах, но оторваться от меня не может, продолжая страстно целовать меня. На секунду придя в себя, успевает отстраниться и снять с себя нижнюю часть гардероба и тут же возвращается ко мне.

— Презерватив, — напоминаю ему.

— С тобой, Мэл, обо всём забываешь, — рычит Дилан, и подняв джинсы с пола, достаёт из кармана пачку концетративов.