Слово «игрушка» бьет, точно пощечина. Понятно, что эта женщина никогда не изменит мнение относительно меня. Да и плевать! Не могу сидеть без дела, начинаю с ума сходить, так что лучше должность служанки.

Конечно, у меня был и другой интерес, помимо желания отвлечься, пока жду своего палача. Попробовать разговориться с прислугой, найти контакт, возможно узнать какие-то лазейки, чтобы можно было сбежать. Хотя-бы узнать, где нахожусь… Сколько отсюда до дома Варвары и как можно добраться.

Я помогала Амине наводить порядок в хозяйской спальне, которая буквально кричала об одиночестве — была завалена книгами, журналами, несколькими недовязанными свитерами на спицах. В многочисленных рамках на комоде — сплошь фотографии Маргариты Сергеевны в обнимку с красавцем — пушистым шпицем шоколадного окраса.

Судя по тому, что в доме собаки не слышно, это тот самый любимец, которого уже нет в живых. Протираю рамку и ненавязчиво расспрашиваю Амину о том, давно ли она тут работает, живет ли тут, или ездит на ночь домой, ну и все что приходит в голову по ходу разговора.

Амина не очень разговорчива, и я сбавляю напор, убираюсь молча, погружаюсь в собственные мысли, страхи и фантазии.

Вечером с непривычки падаю без сил, утром меня будит в семь утра Амина.

— Ты еще спишь? Ольга Петровна в ярости, что ты не в гостиной. Она по утрам всегда там инструктаж проводит. Давай быстрее…

— Я же не знала…

Ну вот, сама напросилась, оказывается тут как в казарме, строгие порядки и дисциплина…

В обед узнаю новость — Маргарита Сергеевна, оказывается, уехала на курорт, путевка у нее в Испанию. Даже не сказала ни словечка на прощание, как будто в порядке вещей, что тут у нее подневольный человек в доме обитает. Пристроила прислугой, и забыла похоже обо мне. Интересно, может мне еще и заплатят? — иронизирую про себя с горечью. Деньги бы не помешали… Рано или поздно история с Тагиром закончится, я почти уверена, что он меня отпустит, как только вернется. Зачем я ему нужна? Скорее всего, он уже забыл обо мне. Может даже забыл, что в этом доме оставил. Развлекается с Вероникой, а я с ума схожу, думая, как там Настя. Конечно, баб Варя женщина добрая, не потащит она ребенка сразу в полицию, да и побоится скорее всего. Стараюсь этим себя успокаивать.

Ольга Петровна оказалась настоящим цербером, совсем загоняла меня, заставила все окна на первом этаже перемыть. Мышцы ноют с непривычки, поясница ломит. Стоило хозяйке уехать, как эта женщина почувствовала свою власть, и явно ею наслаждалась, делая жизнь всех, кто работал в это доме — невыносимой. Помимо Амины тут еще были кухарка и садовник. Но особенно ей нравилось докапываться именно до меня, постоянно высказывала недовольство. Приходилось молчать, сцепив зубы. Я ведь сама напросилась. Похоже, Ольге Петровне было об этом неизвестно, и она видела во мне реально новенькую служанку. Даже униформу надеть заставила. Голубое платье и белый передник, как в кино прямо.

— Слушай, я не думала, что в рабыни попаду, — признаюсь Амине, уже реально переживая о том, что происходит.

— Да, Ольга Петровна очень строгая и требовательная, — вздыхает девушка.

— У меня уже кожа на руках потрескалась…

Мне не хочется жаловаться, но болит все сильнее, хорошо хоть день подходит к концу…

— Вилена, пойдем со мной, — заглядывает в комнату Церберша, и я едва подавляю стон.

— Я думала рабочий день окончен…

— Нет, он будет окончен, когда я об этом тебе скажу. Нужно вымыть ванную, Вилена.

Ольга Петровна приводит меня в комнату на самом верхнем, третьем этаже. Я думала так высоко уже нет жилых помещений, но оказалось, что ошиблась. Огромная комната, стильная, холодная, и по ощущениям — мужская. Это явно не спальня Маргариты Сергеевны. Тут нет ни безделушек, ни фотографий. Даже картины строгие, какие-то иероглифы и ломаные линии. Огромная кровать, даже больше чем двуспальная. На ней черное меховое покрывало. Две идеально правильной формы декоративные подушки, на которых тоже вышиты золотом иероглифы. Красиво, и почему-то пугающе. Неужели это комната Валиева? Зачем Ольга Петровна привела меня сюда?

— Вот сюда, — женщина толкает дверь, которую я прежде и не заметила сбоку. К комнате, оказывается, примыкает санузел. Очень просторный, метров пятнадцать. Я так привыкла последние годы жить в тесноте, что мне не по себе от подобной роскоши. Все выполнено в золотисто-черных тонах. Изумительно красивая плитка, явно очень дорогая. И посредине белое огромное пятно — круглая джакузи, похожая на космический корабль.

— Вымой ванную, в смысле все здесь, чтобы блестело, и можешь отдыхать, — сказав это, Ольга Петровна уходит. Чувствую себя Золушкой, и это совсем не романтично — злая мачеха даже не сказала где могу взять резиновые перчатки! Руки и так саднят, целый день то окна, то пол, то посуда. Спина ноет. Да, стыдно признаться, но я никогда столько не работала. Невольно сочувствую женщинам, которые выбрали профессию горничных, уборщиц. По своей воле точно никто не идет на такие должности…

Хоть бы сказала эта Ольга Петровна, почему ей приспичило тут убраться! Ведь и так чисто, ну может пыли немного… Неужели Валиев сегодня приедет? Вот только не хватало чтобы он меня в таком виде застал. Хотя, вряд ли его можно удивить или впечатлить чем-то подобным…

Тагир

— Я совсем забыла, дорогой, у меня путевка в Испанию, — сообщает по телефону крестная мать. Так я привык ее называть даже мысленно. Женщину, которая спасла мне однажды жизнь. Маргарита Сергеевна по натуре одиночка, ей никто не нужен. От родителей достались деньги, акции, выплаты за патенты, так что с рождения и до смерти обречена жить в достатке, роскоши. Могла бы купить мужа, взять приемного ребенка. Но этой женщине крайне трудно открывать свое сердце для кого бы то ни было. Тем для меня ценнее, что меня она приняла и полюбила как сына.