Она уже явно что-то продумывала.

Конечно, если её не знать или знать не так хорошо, как знал я, то можно было даже поверить в искренность произносимого.

Меня поражало, что Яр так слепо верил своей сестре, как будто до сих пор не мог привыкнуть, что маленькая девочка, которую он так хорошо знал, и вот эта молодая женщина — совершенно разные люди. Да, генетически это все та же Ада, но на самом деле…

— Инга, — заявил я напоследок, — ты просто богиня кулинарии. Где можно найти женщину, которая будет так готовить? У тебя случайно нет тайной сестры?

— Нет, — хихикнула Инга, — а моя мама тебя уже послала.

— С твоим отцом, — подмигнул я, — никто не выдержит конкуренцию. Даже вот это чудо в перьях, — я кивнул на Яра, старательно убиравшегося на кухне. То, что за полчаса тут не разбилась ни одна тарелка, можно было считать редчайшей удачей и отличным стечением обстоятельств. Обычно Серебрянцев, пытаясь что-то сделать по хозяйству, умудрялся только что-нибудь разбить да ещё что-нибудь опрокинуть. А тут вот как, старается.

— Яр делает все, чтобы быть хорошим папой, — улыбнулась Инга. — И у него даже неплохо получается. Если честно, я боялась, что будет намного хуже.

— У меня достаточно самостоятельный брат, — тепло отозвалась Ада. — Так что он исправится.

Я скривился. Самостоятельный брат? Когда Ада так говорила, это свидетельствовало лишь об одном: она играла. Она считала Яра не то что несамостоятельным, хуже! Она была свято уверена, что большего шалопая надо ещё поискать, а сам по себе Яр качественно может только делать глупости да теряться в самый неподходящий момент.

В какой-то мере я даже был с нею согласен, но сам факт!.. Никогда не понимал, почему девушка так предвзято относилась к Серебрянцеву. Да, он бестолков. Ну, я ещё бестолковее, хоть и не настолько беспомощен. А Аде нравилось выбирать себе в качестве жертв-подопечных кого-нибудь послабее.

Один только Матвей чего стоит.

Сейчас она отстранялась, причем с такой скоростью, что аж тошно было.

Мы наспех попрощались, помахали рукой Яру, который, отвлекшись, таки чуть не угробил тарелку из коллекционного сервиза, привезенного откуда-то из-за границы, и выскочили на улицу. Ада, моментально посерьезнев, с таким видом направилась к своей машине, что даже не заметила — я остался стоять у подъезда.

— Ну, — нетерпеливо протянула она, когда наконец-то изволила обратить на меня внимание, — ты идешь?

— Зачем? — поинтересовался я.

— Зачем идти? Как минимум для того, чтобы мы уехали отсюда, — пожала плечами она.

— Ты прекрасно знаешь, что я спрашиваю о другом. Зачем весь этот цирк? Твоё актерское мастерство хромое на обе ноги.

— Так купи ему инвалидную коляску. Твои шуточки уже не работают как достаточно хорошие костыли, — фыркнула Ада. — Ну, давай, не морочь мне голову. Ты идешь или нет?

— Нет, — покачал головой я. — Не иду. Потому что ты сейчас предложишь подбросить меня домой, а потом отправишься по своим делам. Ты ж уже решила, что вновь вернешься в образ Снежной Королевы, у которой нет ни друзей, ни родных, ни близких. Или я ошибаюсь?

Ада заметно скривилась, но и словом не выдала, что я действительно могу заблуждаться.

Значит, я понимал все правильно. Она только что приняла какое-то решение для себя и решила, что доведет дело до конца, что бы ни случилось.

Ну да, я был последним дебилом, когда решил, что она может измениться.

— Тебе не надоело, а? — мрачно поинтересовался я. — Постоянно играть с людьми? Яр тебе сказал о ребенке, так ты чуть ядом собственным не подавилась.

Ада дернулась.

Неприятно, ага.

Мне тоже много чего неприятно.

— Все, что я делаю, только от большой любви к брату и ко всем, кто меня окружает, — усмехнулась Ада.

— Будешь рассказывать мне о любви? — буквально выплюнул я. — О том, как жить на этом свете?

Ада молчала, только сверлила меня взглядом. Вокруг стало как-то неожиданно пусто и холодно, словно кто-то только что одним глотком выпил всю жизнь, которая только могла здесь быть, и наслаждался полученным эффектом. Кто-то? Ада! Я смотрел на неё полными ненависти глазами и видел перед собой не любимую женщину, а жестокое чудовище, которое способно только на расчет и планомерное сведение с ума всех окружающих. Я не сомневался в том, что Ада и убить может — пусть словом, а не выстрелом или ударом ножа, — если ей вдруг это будет нужно.

— Буду, — вскинулась Ада. — Потому что ты сам, без дополнительной помощи, очевидно, ни в чем не способен разобраться!

— А мне кажется, — презрительно скривился я, — что очень даже наоборот. Это ты ни на что не способна. Ты ведешь себя, как… Как бессердечная дрянь, Ада. Хочешь сказать, что я неправильно себя веду? Да после всего того, что ты успела натворить, радуйся, что с тобой хоть кто-нибудь разговаривает! И благодаря мне в том числе!