Шрифт:
Не выпуская друга из рук, Михаил отстранился и оглядел его:
– Нисколько не изменился. Такой же перец. Сколько мы не виделись?
– Лет пять или шесть…
– Да нет, больше… Ну, да что про это говорить. Встретились, и то хорошо! – Он распахнул дверь. – Идем! Покажу тебе свои владения.
Они вышли из комнаты к лестнице и стали спускаться вниз.
– Да я вроде все уже видел, – заметил Кречетов.
– Все, да не все… – На первом этаже Михаил провел друга к лестнице, ведущей в подвал. – Иди-иди, сейчас все увидишь.
Лестница оказалась временной, сооруженной на скорую руку, а дверь в подвал была заперта на сейфовый ключ, который Михаил хранил у себя.
– С чего такие предосторожности? – спросил Кречетов, однако, войдя внутрь, сразу все понял.
Это был личный тир Михаила, по стенам которого стояли стеллажи с огнестрельным оружием, а в дальнем конце располагались мишени.
– Недавно выкупил у собственников дома, – проговорил Михаил. – Толком ничего не успел сделать. У предка моего, кому принадлежал особняк, здесь был винный погреб и кладовая для продуктов.
Кречетов шагнул к стеллажу, сдвинул стекло и взял в руки «сайгу».
– Как тебе карабин? – с гордостью спросил Михаил.
– Солидно.
– Долго не решался его купить.
– Почему? – Кречетов прижал приклад к плечу, направил дуло на мишень и прицелился.
– Есть одна проблемка, – сказал Михаил. – Даже при небольшом настреле у него срывает направляющую в ствольной коробке. Вроде и лицензия была на руках, да все не решался. Потом все же купил.
– Понимаю тебя. – Кречетов поставил «сайгу» на место и взял со стеллажа пистолет. – «Смит и вессон»? Есть лицензия?
Михаил ухмыльнулся:
– Да как тебе сказать…
– Ясно, – протянул Кречетов и двинулся вдоль стеллажа. – «Таурус»… «беретта»… «гранд пауэр»… «глок»… Солидная коллекция набралась.
– Люблю оружие, и ничего не могу с собой поделать, – признался Михаил и предложил: – Может, постреляем?
– В другой раз.
– Какой-то ты смурной. Что-нибудь случилось?
– Случилось, – Кречетов опустил голову. – Год назад.
– Прости, что не приехал на похороны.
– Я не в обиде.
– Год прошел, неужели не отошел? – спросил Михаил.
– Я-то – в норме. С сыном плохо. Не может смириться со смертью матери, злится на весь мир и в основном на меня.
– Ты здесь при чем?
– Не уберег, недолечил…
– Глупо.
– Это мы с тобой понимаем, – сказал Кречетов и добавил: – Ему понять тяжело.
– Ничего. Он все-таки мужик. Отхлеяет [2] . – Михаил задвинул стекло и спросил еще раз: – Может, все-таки постреляем?
Кречетов помотал головой:
2
Оправится.
– Нет. Не хочу.
– Тогда идем, покажу тебе еще одно помещение. Недавно сломали стену и присоединили его к квартире. Скоро начнем ремонт.
Кречетов пошел за ним без особой охоты, но долг гостя обязывал потакать хозяйской гордости Михаила.
Они поднялись на второй этаж, пересекли гостиную с роялем и древнеримским триклиниумом, миновали библиотеку и вошли во временную дверь, отсекавшую квартиру от новостроя. Там спустились на несколько ступеней и оказались в большой полукруглой зале. Рассеянный свет уличных фонарей придавал помещению таинственность и некую ирреальность. По улице проехал автомобиль, осветил фарами стену, и та словно ожила. На мгновенье почудилось, что на ней движутся люди.
– Играет кто-то… – чуть слышно сказал Кречетов.
– Что? – не понял Михаил.
– Музыку слышишь? Кто-то играет на рояле.
– Нет. Я не слышу.
– Вальс…
– Да нет.
– Неужели не слышишь? Ну, вот же…
– У предка здесь была музыкальная зала. Наверно, танцевали.
Спустя короткое время они вернулись в гостиную, где сидели Юлия и ее мать.
Михаил спросил у жены:
– Кто-нибудь играл сейчас на рояле?
– Мы – точно нет.
– Давно вы здесь? – уточнил Кречетов.
– Минут пять, наверное.
Похлопав друга по плечу, Михаил усмехнулся:
– Вот, видишь. Тебе просто почудилось.
Он подошел к Юлии, взял ее за руку и заставил подняться с дивана.
– Идем спать, уже поздно.
– Мы с мамой разговариваем, – запротестовала она.
– Утром договорите. – В словах Михаила сквозила явная неприязнь к теще. Прежде чем уйти, он бросил: – Завтра увидимся.
Кречетов подошел к дивану и сел рядом с матерью Юлии. Ему казалось, что уйти сейчас было бы нелюбезно. Неловкость ситуации накладывала на него определенные обязательства.