— Динь-динь-динь!

— Та ночь стала для меня всем. Изменила мою жизнь. — Я говорила как ребенок, который только что узнал правду о Санта Клаусе. И чувствовала себя точно так же: ошеломленной, разочарованной, преданной. — И все это было ради него?

— Да, — огрызнулась Эмбер.

Затем она закрыла глаза и сжала кончиками пальцев переносицу.

— Нет. Это неправда. — Ее голос стал мягче. Она опустила руку и встретилась со мной взглядом. — Я имею в виду, что он попросил, чтобы я нашла кого-то, кто мог бы к нам присоединиться. И я нашла тебя. Но сперва не повела к нему, потому что хотела только для себя. А потом мне захотелось, чтобы ты была со мной везде.

Мои ноги ослабли. Стали ватными. Я опустилась на пол, прислонившись спиной к кровати. Наша дружба — та самая, которая поддерживала меня всю жизнь, была выстроена на лжи.

Эмбер опустилась на пол рядом со мной.

— Та ночь тоже для меня значила очень многое, Эмили. Это было не только ради него. Я не это хотела сказать. Просто тогда я не искала себе друзей. Но он заставил меня пойти на поиски, и это прекрасно, потому что я нашла тебя.

Я притянула колени к груди, будто, свернувшись клубком, могла закрыть кровоточащую рану, которую Эмбер открыла.

— Пожалуйста, поверь мне, Эм. — Она наклонилась ко мне и искренне произнесла: — Если бы это было только ради него, то разве я держала бы тебя возле себя все эти годы?

— Ну, не знаю, — возразила я. В горле встал ком. — Может, ты держала меня возле себя, чтобы проще было найти новых мужчин, потому что они ведь «всегда хотели меня больше».

— Ты так ничего и не поняла, да? — Голос ее был нежным и ласковым. — Я начала этот разговор не для того, чтобы разозлить тебя. Подумай об этом. Пожалуйста, оглянись назад и подумай еще раз обо всем.

Мне не нужно было думать об этом. Я все и так помнила. Ведь прошлое с поразительной ясностью закрепилось в моей голове. Эти воспоминания преследовали меня постоянно.

Тем не менее, сейчас эти моменты вновь предстали перед моими глазами. Эмбер перевернула с ног на голову все в моей голове, и я почувствовала, что не могу доверять ничему, даже собственной памяти.

Так или иначе, я не понимала того, что она хотела до меня донести.

— Я всегда была третьей лишней. Ты же всегда была такой очаровательной и активной. Была чьей-то девушкой. А я просто была запасной.

— Ты всегда выбирала быть запасной.

Я повернулась, чтобы взглянуть на нее.

— Потому что думала, что именно этого хочешь ты!

— Так и было! — Она улыбнулась, но я видела, что таким способом Эмбер боролась со слезами. — Только не этого хотел каждый из них.

Я опустила взгляд. Потому что не могла вынести всю боль и грусть, которые стояли в ее глазах. Грусть и боль, причиной которых стала я, как Эмбер пыталась мне донести.

Я смотрела на свои колени и не видела их. Вместо них видела Роба — «богатого дядю», с которым она познакомила меня, сделав подарок на день рождения. «Она привела тебя сюда ради меня», — сказал он мне тогда. Напрямую, но я так ничего и не поняла. Не хотела понять.

— Лиам, — вслух подумала я. Эмбер играла роль безумной жены, но, может, и я сама себе это придумала. Ведь я была тем человеком, с которым он часами любил разговаривать за бутылкой вина. Именно мне он покупал подарки. Небольшие презенты, которые он находил в городе, и они напоминали Лиаму обо мне.

— Он ведь так тебя любил. Вы были отстранены от мира. Недостижимы. Когда ты решила, что мы должны уехать, я поняла, что ты, наконец, осознала — он может стать твоим единственным. Если ты позволишь этому случиться.

Я резко подняла голову, чтобы понять, серьезно ли это она.

И, судя по выражению лица, Эмбер была серьезна.

— Я никак не могла понять: тебя беспокоило, что он не тот, кто тебе нужен, или ты волновалась из-за меня.

— Даже не знаю. — Я оцепенела. Видела ли я, что Лиам испытывал подобные чувства? Знала ли, в глубине души?

Мне хотелось уехать, потому что он меня пугал. Благодаря ему я многое о себе узнала. Что мне нравилось, когда обо мне заботились, когда меня трахали. С ним легко было быть такой, потому что он меня любил? Потому что он любил даже мои недостатки?

— Все наладилось, когда мы перестали делиться парнями, — сказала Эмбер. И я гадала, отправилась ли она в путешествие по собственным уголкам памяти, или просто угадывала мои.

Она обижалась на меня. Так долго. Теперь это стало очевидно. Так очевидно, что я не могла поверить, что не замечала этого раньше.

Это возмутило меня.

— Тогда, выходит, настоящей причиной, по которой ты завершила нашу дружбу, была вовсе не мысль о том, что я достойна лучшего. Ты лишь боялась, что я встану у тебя на пути, когда ты вновь найдешь себе парня.