Шрифт:
– Лео, а ты сам уже написал что-то?
– Да так, немножко. Я вообще пишу в стол, у меня нет мании величия, просто стараюсь удержать воспоминания.
Насчет мании величия уверенности у меня не было, сказано было как-то слишком уж скромно. Так скромно, на мой взгляд, мог сказать о своем участии в войне прославленный Рафуль 2 …
– Если ты все же стал писать книгу о Войне за независимость, какие эпизоды бы выбрал?
– Если бы и не стал писать, эпизоды останутся все те же. Это бои за кибуцы Негба, Яд-Мордехай и Ницаним. У меня в этом личный интерес. В бою у Негбы я сам участвовал, там воевали и мои друзья. Мы еще в Польше вместе готовились жить в Палестине, ну и воевать, само собой. Потом боев оказалось намного больше, чем можно было представить при самой буйной фантазии. А там… Ты сам представь, кибуцники и небольшая группа бойцов бригады «Гивати» на дороге у египетской армии, двигающейся на Тель-Авив с артиллерией, танками и авиацией. Мы там воевали, как… Кстати, ты где служил в армии?
2
Rafael Eitan.
– Я был подводником.
– Ну, наверное, так, как подводники. Куда ты с подводной лодки денешься, или победишь, или погибнешь. Вариант «не победить» для нас как-то не подходил.
– Подожди, подожди, у тебя в ходу такое выражение, что ты все «немножко»… Немножко пишешь, немножко воевал. Расскажи, сколько в армии прослужил?
– Немножко, 22 года, но это если считать все, включая Пальмах, Еврейскую бригаду и ЦАХАЛ.
– Ну да, немного. Это если сравнивать с Давидом Ласковым 3 , то конечно немножко..
3
Генерал ЦАХАЛа. Был внесён в книгу рекордов Гиннеса как самый старый солдат в мире. Родился в 1903 г. в Омске, находился на военной службе в Израиле до 1989 года.
– Я поменьше. В Войну Судного дня в 1973 года я уже давно не был военным, пошел волонтером. Но оказалось, что осколки не разбирают, солдат ты или волонтер. Вот после ранения и подался на легкую работу – опять волонтером, но на этот раз в иерусалимский архив, там помощники всегда нужны. Стал немного писать о своих друзьях, собирать материалы, работа в архиве к этому располагает. А ты о чем пишешь?
– Что вижу, о том и пишу. Стараюсь не врать, вот встретимся еще раз, я тебе свою книжку подарю для знакомства. А на твои заметки можно взглянуть?
– Только если мы отдадим дань моему домашнему вину.
– Я с удовольствием, но только если отдадим дань и моему домашнему коньяку.
– Ты делаешь коньяк?
– Я нашел более простой и эффективный способ, я меняю его на деньги. Получается неплохое качество.
– Это тоже метод. До встречи!
Встретились мы через неделю, дома у Лео. Он жил одиноко в иерусалимском районе Катамон на верхнем, третьем этаже. Квартира была небольшой, но балкон все компенсировал. Вскоре мы там сидели, наслаждаясь прекрасным вином, а Лео рассказывал, как несколько лет назад путешествовал по Италии. В 45-м, когда он с Еврейской бригадой оказался в Тарвизио, времени смотреть по сторонам у него не было, вот и поехал по местам, где воевал, спустя почти тридцать лет.
Там, в Италии, он научился отдавать должное хорошему вину, благо времени у него уже было достаточно, и теперь мог с увлечением рассказывать о винах Пьемонта, Венето или Тосканы, а уж подбор подходящего сыра вообще считал искусством. К его ужасу, я не мог отличить «Бароло» от «Барбареско», и Лео пообещал сделать из меня цивилизованного человека. Сегодня я могу засвидетельствовать, он старался честно, его коллекция вина в ходе этого процесса заметно поуменьшилась.
Потом мы стали встречаться достаточно часто, выезжали на места боев, показывали друг другу написанное… В лице Лео я нашел бесценного критика. Он, как старый солдат, всегда говорил, что думает. Я не обижался, если и не сразу, то через некоторое время понимал, что он прав.
Приехал я к Лео около 5 часов. Его ключ был у меня уже давно. Лео говорил, что его старые кости никто не украдет, а ключ понадобиться может…
Он сидел на балконе и смотрел на город. Казалось, что он там не видел ничего достойного внимания…
– Лео, как ты? Там такие девушки гуляют, а ты сидишь, грустишь… Красавицы! Правда, одеты как попало, ну да это и хорошо, кровь греет.
– Не беспокойся, все идет, как и должно идти. Просто я приготовил для тебя свои заметки. Я их не закончил, так закончи ты. Делай с ними, что хочешь. Сможешь?
– А ты сам?
– Я уже сделал все, что мог. А пока достань там на полке бутылку вина, я ее специально приготовил для тебя… Нет, не ту, левее. Да, она самая. А когда просмотришь мои бумаги, обсудим.
Я с опаской смотрел на внушительную папку с бумагами, но азарт пересилил.
Вино действительно было превосходным, а это часто упрощает сложные решения.
* * *
Дома я засел за тетради Лео. Сплошного хронологически выстроенного текста у него не было. Временные разрывы, истории, вставные новеллы… Он шел за памятью, за воспоминаниями…
Разрывы в хронологии я устранять не стал – так писал Лео, он солдат, а не писатель. Эта книга написана им с моими незначительными правками и вставками о наших встречах и беседах, ну и, естественно, о том, что Лео просто не мог знать, что хранилось на полках архивов разных стран и стало доступно гораздо позже. Я сохранил его ремарки, стиль… Сам бы я писал эмоциональнее, но автор он, как написал, пусть так и будет.
И еще я позволил себе дополнить написанное Лео несколькими своими эссе. Если кому-то это покажется неуместным, то я заранее приношу свои извинения.