— Вот именно, — я скрестил руки на груди, — одного не могу понять, откуда у этих ребят столько защиты? Каждый словил по две, а то и три пули из моих стволов, но все равно встают и дерутся.

— А ты не понял? — Никта отошла так, чтобы я мог видеть голое тело девушки, — посмотри на ее татуировки.

Я подошел поближе и присмотрелся. Черные и зеленые письмена образовывали странный узор. Цветные мандалы пересекались с рунами и шли полукругом над грудями.

— Эклектика какая-то, — заметил я, — тут все в кучу. Шаманские орнаменты, тибетские символы и мандалы, скандинавские руны. Это что, реально работает?

— Еще бы, а вот и индейские татуировки. Ловец снов, иероглифы, — Никта прикоснулась пальцем к надписям на теле девушки, и те засветились ярким зеленым светом, — часть сделана на Тибете, часть в Норвегии, а это вообще работа перуанского шамана. Наша девочка не так проста как кажется, но она еще в самом начале пути. Как бы я хотела прервать его. Может быть, все-таки дашь ножик? Ну или сделай это сам.

— Просто иссуши ее. Пусть поваляется недельку в коме. Я не буду никого убивать. Они мне не враги. И даже Роман мне не враг. Он просто цель.

— Хорошо, — Никта коснулась живота девушки, та издала протяжный стон и исчезла совсем.

— Уверена, что и у этого кабана такие же татуировки, — Никта подошла к мужчине.

— Странно, но я видел немало голых ведьм на шабашах, и ни у одной не было ничего подобного, — заметил я. Темные руки принялись рвать маскировочный костюм на груди сталкера, и лохмотья полетели во все стороны.

— Не всем нравятся татуировки. Обычно такие делают себе те, кто боится или долго не может получить пятый источник света. Понимаешь? Нас с тобой это уже не касается.

— Но если я сделаю себе такие же, то стану сильнее? — уточнил я.

— Нет, не станешь, но чужие мыслеобразы будут причинять тебе меньше вреда. Также ты сможешь удерживать гостей в своих снах. Вот, посмотри, — Никта коснулась большой броши на своей черной мантии, и в мгновение ока оказалась передо мной совершенно голой. Под ее небольшой грудью извивалась змеей сложная вязь из символов, похожих на индийские.

— Я делала ее в Тибете. Тебе тоже стоит побывать там. Я знаю мастера. Он вкладывает свет в каждый удар палочки.

— То есть это еще и не тату-машинкой набито? — удивился я.

— Конечно, нет. Это по-настоящему ручная работа. Сак-Янт, Сережа. Обычно ее набивают буддистские монахи, но им запрещено делать их для женщин, однако отступники были во все времена. Это настоящий ритуал, и прошедшие его получают в мире снов особое преимущество.

— А в Москве нету, что ли? — спросил я, — обязательно в Тибет переться?

— Есть один мастер, но он очень дорого берет.

— Вопрос денег для меня пока не имеет значения.

— Это радует, я расскажу тебе, как его найти, — Никта прикоснулась к испещренному татуировками телу сталкера, и он задрожал. Сейчас и его иссушат, а потом наступит моя очередь. Главное — не бояться. Эта женщина — настоящее чудовище. Даже Еххи не столь жестока, как она. Женя тоже мучает, убивает, но для достижения определенной цели, а не для бесполезного удовольствия. Больше всего я хочу сейчас отдать Никте это проклятое письмо и проснуться, но прекрасно понимаю, что этого не будет.

— Вот и все, — сказала ведьма, когда сталкер исчез. Все вокруг погрузилось во тьму, но рука ведьмы крепко держала мою. Я чувствовал, что вокруг все меняется, но не видел что именно.

— Продолжить беседу предлагаю уже не в камере пыток, — пояснил голос ведьмы, — все-таки у меня нечасто бывают гости. Тем более мужчины, тем более ведьмаки.

— Звучит угрожающе, — заметил я.

— Брось, тебе нечего бояться. Если бы я хотела с тобой разобраться, то ты уже был бы иссушен. Или ты думаешь, что смог бы победить меня в моем же сне?

— Я вообще ни о чем не думаю. Это вредно.

— И правильно делаешь. Если честно, я надеялась, что ко мне придет Еххи, тогда я бы смогла оторваться как следует, — Никта усмехнулась, — но и так неплохо. Отдай мне письмо.

— А ты включишь свет? — спросил я.

— Как хочешь, — послышался щелчок, и вокруг нас загорелось не меньше сотни свечей. Теперь это был не подвал, а спальня. Большая кровать с балдахином. Парочка кресел, тумбочка, на которой не было зеркал. Окон и дверей в этой комнате нет. Просто коробка с мебелью. Никта не разменивается на детали.

— Вот, держи, — я протянул ей конверт.

— Ты знаешь, что там написано? — женщина встала напротив меня, и ее аметистовые глаза потускнели.

— Конечно. Мне доверяют. Пока еще, — многозначительно добавил я.