– Так, – кивнул Фокин. – Но долго оно продолжаться не может, это время.

Он скрипнул зубами.

– Их и это блядское время не спасет! Я дотянусь до них, кем бы они ни

– Помогу. Я же сказал – помогу! Мы сейчас не как законники говорим, а как люди. А справедливость у людей всегда должна быть. И неважно – по закону или

В груди Фокина ворохнулось теплое чувство. Сдержав улыбку, он протянул руку. Клевец подал свою. Два огромных, не привыкших к сантиментам мужика

– Хочешь, проскочим в пару баров, где эти крутые говнюки собираются?
–

– Не могу, – с сожалением ответил Фокин. – Мне надо на утро задержание

– Неужели шпиона? – съязвил Клевец.

– Самого настоящего, – совершенно серьезно сказал контрразведчик.

Вернувшись к себе, Фокин просмотрел собранные материалы. Никаких данных на Карданова, Остапенко или Иванова получить не удалось. Эти люди не рождались, не прописывались, не получали паспорта и водительские удостоверения, не становились на учет в военкомате, не платили налоги, не лечились в поликлиниках, не страховали имущество, не клали деньги в сбербанки и не

Зато телефон, по которому звонил многоликий невидимка, оказался вполне

Смулева Мария Евгеньевна, двадцать девять лет, бывшая стюардесса, не замужем, не судима, на оперативных учетах не состоит. До недавнего времени имела постоянного любовника, сейчас живет одна. Несколько дней назад у неe объявился мужчина с приметами Карданова. И сразу обстановка вокруг неe стала напряженной: две драки во дворе одна за другой, визит неизвестного, личность

Фокин связался с дежурным.

– Утром мне нужна группа экстренного реагирования. В шесть ноль-ноль жду

Маша отправилась спать, Макс и Веретнев устроились на кухне. Макс, кособочась, достал из бара бутылку "Джека Колсона", проковылял к холодильнику

– В спину? – спросил опытный Слон. – Палкой?

– Кастетом. Трое. По повадкам – профессионалы.

Макс разлил виски по стаканам, набросал побольше льда.

– Говнюки они, а не профессионалы, – презрительно скривился Веретнев.
–

– Тоже верно…

Карданов побалтывал стакан. Ему нравился перестук ледяных кубиков, которые медленно таяли, охлаждая и разбавляя желтую сорокаградусную жидкость, отчего более отчетливо проявлялся вкус распаренного ячменного зерна. Он сделал

– Говнюки, – повторил Веретнев и, не вдаваясь в тонкости дегустации,

Макс подумал, пожал плечами.

– Люди из прошлого. Я никого из них не знаю. А хотели отвезти меня

– Это связано со взрывом?

Карданов снова пожал плечами.

– Может месть? Автобус взлетел на воздух из-за моего чемодана.

– Вряд ли… Если месть – зачем куда-то везти? Всадили бы пулю – и все.

– Деньги. Много денег.

Веретнев допил свое виски.

– А оказалась бомба… Как там моя тачка?

Он встал, подошел к окну, прислонился лицом к стеклу, отгородившись

– Какой-то тип гуляет с собакой уже почти час. На таком морозе. Странно.

Алексей Иванович вернулся на место, покрутил пустой стакан с обтаявшими

– Водка есть? Обычная русская водка?

Макс достал из холодильника початую бутылку кристалловской "Столичной", нашарил кусочек копченой колбасы, порезал хлеб. Водка требовала закуски, соленых помидоров, тостов, звона стаканов, и откровенности. Того, чего не

Веретнев налил полстакана, выпил, крякнул, занюхал хлебом и зажевал

– Ну вот, совсем другое дело, – удовлетворенно подвел итог он. И

– А где тот чемодан, который с деньгами? И почему их два одинаковых с

Макс пожал плечами в третий раз.

– Я же работал в особой экспедиции ЦК КПСС, спецкурьером – возил охрененные деньги нашим зарубежным друзьям. Последний полет пришелся на августовский путч девяносто первого. Я, как всегда получил чемоданчик, сел в

– Выходит, ты вез не деньги, а бомбу?

– Выходит так…

– А кто тебе передавал чемодан в тот раз?

– Всегда передавал Евсеев – ответработник ЦК. Он руководил Экспедицией…

– И в тот раз все было как всегда?

– Пожалуй. Хотя… Приходил какой-то эксперт из разведки, расспрашивал о дворце борсханского диктатора: размеры комнаты приемов, материал стен, расположение мебели, ну и так далее… Суки! Они рассчитывали убрать Мулая за

– Жертва пешки – дело обычное, – глаза Веретнева сузились.

Он задумчиво глянул на Макса, покатал пустой стакан. Помолчал.