Шрифт:
– Я тебе удостоверение покажу, – дернулся Савушкин, но сержант был на страже.
– Руки на капот, я сказал! Сейчас засажу в ногу, тогда посмотрим, что ты покажешь!
Из машины с поднятыми руками вылезали Макаров и Рожков. Они тоже поняли, что к чему, и не хотели нарываться на дурную пулю. Но лицо лейтенанта дрогнуло, и Савушкин понял, что он кого-то узнал.
Это меняло дело. Одно дело, когда на сто процентов не ясно, кто перед тобой – угонщики или менты. Ошибки случаются с каждым, и можно думать так, как тебе выгодно в данный момент. Но когда знаешь наверняка... Тут уж надо быть отъявленным негодяем, чтобы прессовать своих, к тому же очень смелым негодяем, ибо ясно, чем это все может кончиться. Лейтенант не был негодяем или не был очень смелым. Он опустил пистолет.
– Товарищ майор...
Пистолет сержанта тоже дрогнул и опустился. Ошибка становилась явной.
«Молодец, Рожков, по всему городу бегает, везде нос сует, каждая собака его знает», – подумал Савушкин, и нетерпение вновь забурлило в его крови.
– Я же сказал – уголовный розыск! – рявкнул он, извлекая удостоверение. – Вы срываете операцию!
– Но машина в угоне, – для порядка проговорил лейтенант, пряча оружие.
– Тогда пиши рапорт, что подполковник Савушкин разъезжает на угнанной машине, – бросил подполковник, прыгая на свое место.
– Вот мудаки! – Макаров включил скорость и мягко тронулся с места. – Вполне могли засандалить!
– Запросто, – согласился Рожков и задал вопрос, который мучил Савушкина с самого начала. – А если они нас издали распознают?
Вопрос был риторическим, и на него никто не собирался отвечать. Все равно что спросить: «А если они стрелять начнут?» Это УР, уголовный розыск. На то работа, на то и риск. Но Рожков и сам не ожидал ответа.
А вот Тимохин, задав аналогичный вопрос, весь превратился в слух.
– Вы их видели?
Огромный «Форд-Фронтера» начальника СБ приближался к огромной, на квартал, стройке. Театр возводили больше двадцати лет, но готов был только каркас, напоминающий скелет гигантского доисторического чудовища.
Съежившийся рядом Юмашев сделал отрицательный жест.
– К, прислал человека, он передал мне рацию и тут же уехал. А те, когда прибыли, вышли на связь.
Тимохин отметил, что начальник, как обычно, не назвал фамилии Куракина. И одобрил такую сдержанность, как и любое проявление конспирации. Но что-то его беспокоило.
– Как говорил с вами этот парень?
– В смысле? – Банкир потер виски. От переполняющей его тревоги разболелась голова.
– Как он говорил? Интонации, особые термины, повторы?
Юмашев пожал плечами.
– Да ничего особенного...
– Он повторял слово «прием» после каждой фразы?
Справа раскинулась обнесенная хлипким забором стройка, впереди слева маячила свечка «Интуриста». Через пару сот метров надо сворачивать на Индустриальную.
– Нет... По-моему, нет.
– По-вашему, или точно? – Когда в Тимохине просыпался борец с предателями, он не боялся показаться невежливым или чересчур настырным. Даже начальнику.
– Нет. Точно нет. Заканчивал фразу как обычно.
Тимохин свернул. Но не вправо, на Индустриальную, а влево – на стоянку перед гостиницей.
– Почему...
– Кое-что проверим! – дерзко перебил Юмашева начальник СБ. Он тоже был охвачен азартом. Азартом противоборства. Впереди запахло ловушкой, и следовало проверить этот запах.
Манера вести радиопереговоры не изменяется от разговора к разговору.
Может, конечно, у рации находился другой человек... Но он тоже должен знать, что радиообмен включает концевое слово «прием». К тому же рация всегда у старшего. И вряд ли тот поручит ведение важного разговора с кем-то другим...
Швейцар не рискнул спрашивать гостевые карточки у столь солидных мужчин, и они беспрепятственно поднялись на восьмой этаж.
– Служба безопасности! – Тимохин поднес к лицу коридорной удостоверение, которое по полиграфическому исполнению могло дать сто очков вперед удостоверению сотрудника центрального аппарата КГБ СССР, которое имелось у него когда-то. Фотография здесь была наклеена вроде бы прежняя: строгий человек в подполковничьей форме, только она была цветной, и старый китель с трудом сходился на располневшем теле. Впрочем, этот маленький недостаток на снимке не выделялся.
– Нам нужно зайти в любой пустой номер, выходящий на южную сторону.
В системе «Интуриста» работает классно вышколенный персонал. Может быть, он и допускает какие-то нарушения при работе с гостями, но на магические три буквы – «КГБ», «ФСК» или нынешние «ФСБ» реагирует с максимальной серьезностью и ответственностью. Правда, между Федеральной службой безопасности и службой безопасности «Тихпромбанка» существует огромная разница, но простые люди ее не видят, так как больше обеспокоены заботой о собственной безопасности. К тому же внешность, манеры и умение четко ставить задачи остались у Тимохина неизменными со времен обеспечения той, большой, государственной безопасности.