Что-то в атмосфере комнаты поменялось, и все разом ощутили это. Суворов сцепил пальцы на столе и втупился в них взглядом. Какое-то время он молчал, после чего вдруг изменился в лице. Он взял себя в руки и снова стал тем непреклонным, непробиваемым человеком, которого Дима встречал в молодости. Когда мужчина заговорил, его голос звучал тихо, но в наступившей тишине его слышал каждый присутствующий.

— Ты правильно сказал, Саша, ты не играешь в мои игры — ты слишком слаб для них. Но твоя проблема в том, что в них играю я, и, похоже, теперь придется немного изменить формат и состав нашей встречи.

После этих слов двери открылись, и в зал вошли двое охранников, которые вели под локоть Нику и ее малолетнюю племянницу. Волосы девушки были растрепаны, а на губе был виден едва заметный потек крови. Ее взгляд был загнанным, как у зверька, и только руки по-прежнему цепко держали Машу, готовые отбиваться снова.

Алекс и его отец резко поднялись, но Суворов рявкнул:

— Сидеть! Мои парни их и пальцем не тронут, если обе будут хорошими девочками. — затем он перевел взгляд на Нику и спросил без тени улыбки: — Ты же все сделаешь так, как надо, а Вероника? Поверь, мне бы не хотелось снова причинять тебе боль. А пока вы можете сесть. В ногах правды нет, уж поверь мне, — девушка осторожно подошла к диванчику и присела, усадив Машу рядом. Девочка сразу же прижалась к тете пряча лицо у нее на груди.

Увидев, что теперь ситуация полностью под его контролем, Алексей Николаевич продолжил:

— Значит так, скажу всего один раз, так что слушай внимательно. Мне нужен твой брат, и где ты его достанешь — меня не интересует. Я не могу утверждать этого, но более чем уверен — он уже побывал у тебя. Соответственно, ты знаешь или по крайней мере догадываешься, где его найти. А нет — твои проблемы, девчонок я не отпущу, пока не получу его назад. Сережа болен, и если уж всем остальным на это плевать — я побеспокоюсь о нем сам. Второе условие — ты удаляешь видео, о котором рассказал, со всех носителей и забываешь обо всем, что увидел. Твой брат никогда не врезался в другую машину — это она не справилась с управлением, — Суворов произнес это с нажимом и не глядя, указал на Нику. Девушка съежилась, понимая, в какой опасности находятся их жизни.

— Я знал, что ты мразь, Алексей, но чтобы настолько… — Громов-старший презрительно скривился и покачал головой. — Отпусти хотя бы ребенка — она и так уже слишком напугана.

— Оставь свои проповеди при себе. Каждый защищает свою семью так, как считает нужным и приемлемым. Просто мои способы куда действеннее и надежнее, чем те, которые выбираете вы. Впрочем, мы отошли от темы — что ты скажешь, Алекс? Будем и дальше играть в молчанку, или наконец-то начнешь что-то делать? У меня времени много, а вот терпения, знаешь ли, мало. Не люблю, когда люди идут на пустой принцип. Давай же, сыграй снова в принца на белом коне, у тебя же так хорошо выходит играть эту роль!

Молчание затягивалось — Алекс бросал на Нику обеспокоенный взгляд, злясь на то, что не может сейчас ничего предпринять. Как такое вообще могло случиться? К его дому же была приставлена охрана! Суворов ухмыльнулся, заметив обескураженность внука.

— Что, все гадаешь что же произошло? Все очень просто — даже в самом надежном и сплоченном коллективе найдется тот, кому нужны деньги. Я просто потратил на это чуть больше времени, чем обычно, и не более. А уж он помог мне найти и твой дом, и снять охрану. Можешь не переживать — с ними все в порядке, просто небольшой развод с сопровождением и не более. Жаль только, что Ника что-то заподозрила, и с ней пришлось вести себя немного жестче, чем мы предполагали. Но тут уж моей вины нет — была бы послушной, и ничего бы не случилось.

Громов сжал кулаки и вскочил на ноги, готовый защищать Нику, если сейчас в этом будет необходимость. В этот момент один из охранников деда резко схватил девушку за руку, и та невольно вскрикнула.

— Я ясно сказал — сядь! Твои резкие движения нервируют моих парней, а это, знаешь ли, ни к чему хорошему не приведет. Итак, я облегчу тебе выбор. Давай начнем с видео — уверен, что ты, со своим гениальным знанием компьютера, сможешь без особых проблем удалить его, даже сидя здесь.

Алекс едва заметно бросил взгляд на отца и тот сдержанно кивнул. В конце концов, что им мешает восстановить эти файлы, да и Свят наверняка уже сделал несколько резервных копий о которых они просто не знали. Впрочем, для создания вида, внук Суворова все же достал ноутбук и принялся удалять все имеющиеся у него видео, компрометирующие Сережу. Все это время один из помощников его деда стоял рядом, отслеживая каждое движение. Затем, ухмыльнувшись, мужчина забрал компьютер, и на глазах у Громовых провел несколько операций, после которых восстановить файлы было невозможно. Он заметил злость в глазах Алекса и губы презрительно скривились — он был рад тому, что спутал их планы. Однако, перестраховываясь, ноутбук он все-таки забрал.

Алексей Николаевич нетерпеливо постукивал по столу, но Алекс и его отец не спешили нарушать тишину.

— Что ж, возможно, я неправильно или недостаточно ясно выразился — мне нужен Сережа. Сегодня. Если этого не случиться — им отсюда не выйти, — мужчина кивнул в сторону диванчика, и Ника испуганно сжалась. — Вас же никто не держит — вы абсолютно свободны, и охрана вас задерживать не станет. Кстати, если вдруг у вас возникнет мысль забрать их силой, я бы не советовал этого делать. Из здания им живыми не выйти, мои парни умеют не только охранять, как вы понимаете.

Младший Громов тихо выругался и снова бессильно сжал кулаки — к Нике он по-прежнему не мог приблизиться даже на шаг. Девушка посмотрела на него и почти незаметно ободряюще улыбнулась. Она в него верила, и это было главное. Ради такого действительно стоит из шкуры вон вылезти, но сделать все, чтобы выцепить их из лап Суворова.

— Знаешь, а я, пожалуй, останусь, — вдруг произнес Дмитрий Викторович и снова опустился на свой стул. — мы с твоим дедом давно не виделись, так что, уверен, у нас найдется о чем поговорить. — поза старшего Громова была настолько расслабленной, насколько это вообще возможно — он нисколько не боялся бывшего тестя, чем ставил того в тупик. Алекс кивнул отцу, а сам быстро вышел — теперь каждая минута была дорога.