Со временем стало только хуже — дела Димы шли все лучше, и Суворов понимал, что не может разрывать связь с таким ценным партнером. Тем более, что самой прибыльной компанией была именно та, которая принадлежала ему и Громову. Как результат — отношения Алексея Николаевича и отца Саши становились все лучше, а с новым зятем наоборот скатывались все ниже. Поскольку ответить ни одному из мужчин Виталий не мог, то он отыгрывался на пасынке, все чаще срываясь на него и высказывая гнусные вещи о том, где его место. Самое ужасное было то, что со временем Сережа перенял эту манеру отца и даже нередко подставлял брата, чувствуя одобрение Виталия. Аня же ничего не могла с этим поделать, потому что даже не знала о том, что происходит. Саша чувствовал себя преданным и беззащитным, но не привык жаловаться — что отец, что дед всегда твердили, что настоящие мужчины никогда не жалуются.

Уже к шести годам мальчик стал замкнутым, мало общался со сверстниками и не пытался найти общий язык с мамой или ее новой семьей. К сожалению, Дима тоже был далеко — даже то, что он приезжал раз в месяц, специально для того, чтобы встретится с сыном, не помогало. Однажды он спросил у бывшей жены о том, что происходит с Сашей, но та удивилась, сказав, что ничего странного не замечала. Только после этого разговора она стала чаще присматриваться к старшему сыну и поняла, что изменения на самом деле есть, и очень серьезные. Довольно быстро всплыли все подробности — и вмешательство нового мужа в жизнь Саши, и его нелегкие отношения с Сережей и, как бы ни было неприятно это признавать, ее равнодушие к жизни сына.

В тот момент, когда Аня это осознала, стало очень больно и неприятно, ведь она своими руками поставила ребенка под удар в угоду собственным чувствам и Суворовским амбициям. Предварительно договорившись с Димой, она вместе с сыном выехала в США. Путешествие было долгим и утомительным, но эти два дня были самыми лучшими за последние несколько лет в жизни Саши и Ани — они снова почувствовали себя настоящей семьей.

Дима очень удивился, когда Аня попросила купить ей билет назад. В его глазах был немой вопрос, и женщина смущенно сообщила:

— Я хочу, чтобы ты взял опеку над Сашей. Так будет лучше для него. Со мной он несчастен, и я это вижу. Жаль, что на это ушло так много времени, но, надеюсь, еще не все потеряно.

— Ты уверена в этом?

— Да. В этом я уверена как ни в чем прежде. Не думаю, что смогу что-то сделать для него настолько же стоящее.

Дима плотно сжал губы, не зная, что сказать — неужели то, чего он хотел всей душой, наконец-то сбудется?!

— А как же твой отец?

— Он узнает об этом только когда я вернусь. И тогда уже ничего не сможет сделать. Я готова сейчас же поехать к нотариусу, или кто тут у вас этим занимается, и подписать все необходимые документы для того, чтобы Саша оставался с тобой, — ее руки дрожали, а голос то и дело срывался, но женщина была решительно настроена.

— Ты поэтому приехала сюда в такой спешке?

— Да. Не хотела, чтобы он мог мне помешать. А ты знаешь — это в его силах.

— Уж мне ли не знать! Только это и мешало мне два долгих года оспорить вопрос опеки.

— Ну что ж, теперь все по-честному. Саша остается с тобой. В будущем я хотела бы видеться с ним, но не уверена, что в ближайшие пару лет ему стоит возвращаться.

— Мой дом будет всегда открыт для тебя, — правильно поняв ее слова, сказал Дима.

— Дима… — женщина низко опустила голову и сжала руки в кулаки.

— Что?

— Прости меня… Я знаю, что натворила много дел и ты не заслуживаешь такого отношения, но…Я люблю его, правда люблю. И тебя любила, но скорее, как друга. Я… — мужчина подошел и успокаивающе обнял.

— Ань, оставь прошлое в прошлом. Я давно тебя простил — знал же, что мне никогда не найдется место в твоем сердце. Хватит рвать себе душу метаниями. И…Я знаю, что ты сейчас поступаешь так не для себя и своего удобства, а для Саши.

Женщина кивнула, запачкав пиджак бывшего мужа тушью, а он молчал, думая о том, что больше не отдаст сына.

На следующий день Суворову пришел факс с двумя документами — в первом говорилось о том, что полноправная опека передается Дмитрию Громову, а во втором — что все акции общей компании Суворова и Громова переходят Алексею Николаевичу. Это были хорошие отступные, которые вполне удовлетворили амбиции пожилого мужчины. В конце концов, у него теперь был второй наследник.

Для того, чтобы понять, что произошло, маленькому Саше понадобилось достаточно много времени. Сначала он думал, что мама просто отправила его к отцу, потому что ей так было удобнее. Позже — что дед — единственный человек, который любил его в том доме. Только спустя много лет, случайно перерывая бумаги в кабинете отца, он обнаружил документы о передачи компании Суворову. Сказать, что его это шокировало и возмутило — не сказать ничего. Ситуация все больше и больше запутывалась в голове уже повзрослевшего Алекса.

К счастью, Громов всегда был хорошим отцом и, заметив изменения в сыне, сел и честно поговорил с ним обо всем. Он старался говорить сухо и максимально информативно — пусть сын сам решает, что хорошо, а что — не очень. В тот момент Алекс смог по-новому взглянуть на мать и впервые задать себе вопрос — а есть ли ему за что злится на нее? Для него она всегда старалась быть той же доброй и нежной мамой, которая привезла его к отцу. Вот только сделать это, спустя много лет, было сложно.

Аня сделала ошибку, за которую пришлось дорого заплатить. Сережа вырос избалованным и наглым, беря пример с отца, а Виталий… После вступления в брак он никогда и не думал над тем, что должен обеспечивать и поддерживать семью. За него это всегда делал тесть. Да и дела в «Эдеме» всегда шли хорошо. Он был со своей женой до конца ее дней, но, никакой поддержки она от него ни разу не получила. Более того — услышав то, что в завещании о нем не было ни слова, Виталий разочарованно цокнул языком и вышел — больше его ничего не держало в этом доме. Даже сын.