— Пускай поплачет. В душ? — и потащил на себе, не дождавшись ответа.

После душа они перебрались на террасу-палубу, Клим принес два бокала и бутылку вина.

— А дядя не будет возмущаться, что ты влез к нему в бар?

— Я периодически его сам пополняю, так с чего ему выступать? — пожал плечами Клим.

Катя взяла бокал с вином и улеглась ему на грудь, как на шезлонг. Было непривычно осознавать, что он ее мужчина, что это тренированное тело теперь принадлежит ей, она имеет над ним безграничную власть, сейчас он расслаблен и удовлетворен, благодаря ей, и они могут повторять все до бесконечности.

— Клим, — позвала она, — ты ответишь, если я спрошу?

— Спрашивай, и узнаешь, — лениво ответил Аверин, потягивая вино.

— Я хотела спросить о Лизе…

Вопреки ожиданиям, Клим ответил очень спокойно.

— Я был с ней некоторое время. Лиза уже прошлое.

— Она была твоей девушкой? — Катя затаила дыхание. Ей очень хотелось услышать, что нет, что у него никого кроме нее не было, хоть это и была неправда.

— Ммм… Как тебе сказать. У меня не было девушек, Катя, в том понимании, как принято считать. Я встречался с женщинами, но никогда не скрывал, что это не всерьез, чтобы они тоже не строили планов в отношении меня. И иногда я вел себя как скот, признаю. Есть… Есть периоды в моей жизни, за которые мне стыдно. Но я никогда не думал, что встречу девушку, которая все перевернет в моей голове. И в душе. Тебя, Катенька, девочка моя невозможная, такая сладкая…

Аверин целовал ей волосы, терся об ее лицо и шею небритым подбородком, ей было щекотно, она вбирала губами теплую кожу его шеи, прикусывала ключицы, спускалась вниз по груди… В общем, вино они пили недолго.

— Пойдем в дом, — шепнула она Климу, усаживающему ее себе на руки, — здесь нас видно.

— Ну и что, — ответил ей в губы Аверин, но потом согласился, — ладно, пойдем, а то расхерачим дядьке палубу, откуда он уток будет отстреливать?

В этот раз было все очень нежно и медленно, только в конце их понесло, ну не выходит у них по-другому. Катя теперь с ужасом думала об этом «по-другому», и об Андрее думала с ужасом, а других мужчин для нее больше вообще не существовало. Как можно думать о ком-то другом, когда от одного прикосновения губ Клима волоски на коже встают дыбом!

— Теперь спать, — Аверин обхватил ее руками и ногами, — и не вздумай сбежать!

— Клим, давай поедем обратно, — тихонько попросила Катя. — Как мы утром вернемся у всех на виду? И за малышей я волнуюсь, они могут испугаться, когда проснутся в незнакомом месте. Лучше, если я буду с ними.

Клим сразу помрачнел, но затем поцеловал ее и рывком поднял с кровати.

— Я Наталью попросил за пацанами смотреть. Но ты права, тебе лучше быть там.

Они еще целовались по дороге в катер, и в катере, и на причале, и возле Катиного коттеджа.

— Я хочу проснуться с тобой, Катя, — его губы начали заводить ставший привычным ритуал, и ей пришлось остановиться первой. Клим нехотя прервал поцелуй и провел ладонью по ее лицу.

Катя поцеловала его пальцы и заставила себя кое-как отлепиться от Аверина. С каждым разом это становилось все труднее и труднее, и чем все может закончиться? Они будут как сиамские близнецы? Вряд ли с Климом выйдет по-другому, может у кого-то и получилось бы, но точно не у нее.

От Аверина ей пришлось форменным образом бежать, скрывшись в коттедже, но Катя не сразу пошла в номер, стояла и смотрела, как задумчиво глядел он на окна ее номера, как стоял, опершись о дерево минут пятнадцать, и как, развернувшись, направился к своему коттеджу. И у нее будто сердце вынули.

Дверь в номер была открыта нараспашку, это Наташа оставила, чтобы услышать, вдруг кто-то из малышей проснется. Катя прикрыла дверь и улеглась на широкую кровать, где дружно сопели ее дети. Матвей, как обычно, спал на животе, а Ваня на боку, свернувшись калачиком.

«Ты моя и дети мои…» Как все-таки было бы чудесно проснуться в объятиях Клима, а лучше бы он ее разбудил, чтобы заняться любовью, или даже не будил…

Вновь тело пронзила сладкая дрожь, будто ей было мало, будто она не насытилась этой сносящей крышу близостью. Спать совсем не хотелось, хотелось лежать у Клима на груди, как в шезлонге, и пить вино, очень вкусное, кстати, надо спросить Клима, как называется, хотя оно наверняка стоит недешево и вряд ли ей по карману.

Стоило закрыть глаза, как перед ней вставало лицо Аверина в зеркальном отражении слайда шкафа, нависающее над ней, очерченное смятыми простынями, запрокинутое назад с полузакрытыми глазами, каплями пота на лбу и выражением острого, безграничного наслаждения…

Да, так она точно не уснет. Катя распахнула глаза и уставилась в потолок. Было ни с чем не сравнимое удовольствие осознавать, что виной всему она, причина в ней. Она с пол-оборота заводит этого потрясающего мужчину, так что Клим запал и запал серьезно. Но… Почему он ни разу не сказал, что она ему дорога? О том, что он мог назвать ее любимой, Катя и подумать боялась, хватит с нее, уже один клялся в неземной любви три года, лучше так как Клим.

То, что она влюблена в него по уши, давно для нее не секрет, да и для Аверина с его проницательностью наверняка тоже. Он же пусть молчит, пусть рычит, пусть указывает, как лучше, он и правда знает как лучше, она себя с ним совсем неопытной чувствует. А ему так даже нравится.

«Не напоминай мне больше об этом козле», — раз процедил сквозь зубы, и Силанин исчез даже из ее воспоминаний, как и не было. А еще ей жутко нравилось его «…, Катя!» Со стоном съезжающий с дивана на пол Клим вновь вызвал дрожь в коленках, и она тихо засмеялась в темноту.