Поставив мой гардероб, мужчины исчезли вместе с ними и лисица. Подойдя к шкатулке, Дьярви легко распахнул её и поднял простой шелковый носовой платочек, под ним лежали три жёлудя и прочие, казалось бы, безделицы.

– Что это?
– не понял он.

– Сокровища, - тихо произнесла я, зная, что высмеет.

– Это?
– отложив платок, он пальцем подцепил бусы из сухой рябины.
– И это тоже?

– Да, - мне стало не по себе, словно он не в шкатулке моей рылся, а в душе.

– И чем же это ценно?

– Подарок, - и тут я вспомнила того мальчика, что несмело протянул мне их в день, когда мне исполнилось семь лет. Юнор! Он бегал со мной в детстве на пруд, хотя и был значительно старше. А потом он словно исчез, отстранился. Почему? Я не помнила. Слишком мала была. Но его место занял Густов.

– А это?
– Дьярви вырвал меня из мимолётных воспоминаний.

В руках супруга я увидела тряпичную куколку.

– Кухарка меня учила, это оберег.

– Кухарка? И отчего же он оберегает?

– От злых духов, живущих в темноте под кроватью и в шкафах. Я очень боялась в детстве оставаться ночами одна в комнате. Однажды старая Теми, бабушка Густова и

Ули, услышала как плачу. Она приносила мне молоко на ночь. Под кроватью кто-то скрёбся, сейчас я понимаю, что мыши, но тогда даже ноги боялась на пол спустить. Эта добрая женщина села рядом со мной и научила создавать такие обереги.

Я внимательно вглядывалась в его лицо, желая понять, сочтёт ли он мой рассказ глупым и наивным.

– Это действительно сокровища. Но, где драгоценности, разве у тебя нет камней и золота?

– Нет, - я пожала плечами, - к чему оно мне? Счастья в них нет.

– Возможно, ты и права. Но жене генерала подобает что-то существеннее бус из сухой рябины, - подойдя к сундуку, он отворил замок непонятными мне действиями и откинул крышку. Примерно минуту Дьярви что-то целенаправленно искал и вдруг улыбнулся. Крышка сундука захлопнулась. Вернувшись ко мне, супруг взял мою руку и защёлкнул на запястье тонкий изящный золотой браслет, украшенный изумрудными подвесками.
– Вот такой дар я послал бы тебе в качестве подарка невесте. Это извинения, Розанна. Мне стоило быть внимательней к девушке, что отдали мне как трофей. Это помогло бы избежать столько ошибок, - подняв мою ладонь, он поцеловал её, касаясь губами костяшек пальцев.
– Пойдём ужинать, моя розочка, я очень устал и хочу покоя.

Глава 41 Розанна

Спускаясь ранним утром в большой зал приёмов, я поняла, что жизнь вокруг меня стремительно меняется. На пути мне не встретилась ни одна женщина с невымытыми кудрями. На головах служанок красовались аккуратные пучки волос, из которых не торчала ни одна волосинка. Мальчишки щеголяли с низкими хвостиками. Но главное, от всех пахло одинаково хорошо моим сиреневым мылом. Кажется, не зря я всю весну старалась.

Настроение резко подскочило вверх. Всюду слышались тихие разговоры. Женщины отмывали полы, снимали старые обесцветившиеся гобелены и портьеры.

Замок наполнялся светом.

"Мяу" - из-за угла вышел довольный Мрак. Завидя меня, усатый друг распушил хвост и вальяжно прошёлся вперёд. Потёрся о мои ноги и позволил почесать ему за ушком.

– Я вижу, тебя впустили в дом, Мрак, - шепнула я, - что же, тут тоже есть для тебя работа.

Он взглянул на меня своими умными глазами и, мяукнув на прощанье, помчался в сторону кухни. Знает усатый, где теплее и сытнее.

Проследив за ним взглядом, я вошла в большой зал и замерла в нерешительности.

Передо мной стоял супруг с Бреком. А рядом с ними с большим обрезом синего шёлка в руках крутилась Кнесе. Что-то шепнув Дьярви, она приподнялась на носочки и поцеловала его в щеку.

Казалось, у меня сердце замерло.

Он легонько коснулся её волос рукой и пригладил пушистые светлые локоны. Какой же красавицей она была.

– Леди Розанна, - раздался за моей спиной голос генерала Вегарта, - что же вы замерли на пороге?

– Не хочу мешать супругу и его любовнице, - вырвалось у меня.

– Что?
– он прищурился и кивнул скорее своим мыслям, чем мне.
– Да, щекотливая ситуация.
– Мне показалось, что он подбирает нужные слова.

Смотря на девушку, я испытывала смешанные чувства: и боль, и стыд, и разочарование, и собственное бессилие, трусость, неспособность отстоять своё.

Хотя, а мой ли он?!

– Она частичка его души?
– я хотела знать правду, какой бы она ни была, поэтому спросила прямо не таясь.