— Эй, ты сам вчера валился с ног от усталости.

— Для тебя я всегда найду силы.

С невероятной ловкостью Хэдер навис надо мной. Моя улыбка постепенно сходила с губ, а то время как этот бездонный стальной взгляд гипнотизировал и поглощал. Ничего лишнего не было в это мгновение. Ни что не отвлекало от телепатической связи двух душ, безмолвно разговаривающих друг с другом.

Потемневший взгляд мужчины сместился ниже, и я, испытывая огромную неловкость, тут же поспешила прикрыть оголенную грудь.

— Ты стесняешься? — с удивлением спросил Хэдер и, не дождавшись моего ответа, поднял мою голову за подбородок, заставляя посмотреть на него. — Убери руки и никогда не закрывайся от меня.

Преодолевая себя, я разомкнула ладони. В душе все трепетало от небывалого волнения. Впервые в жизни кто-то видел меня полностью обнаженной. Да еще и мужчина. Я буквально ощущала каждый участок тела под его горячим взглядом. Живота коснулись пальцы, и витиеватая дорожка заструилась ниже, туда, к скрещенным ногам. Я не смотрела на такого же, как и я, обнаженного мужчину, намеренно изучая потолок. Лишь только шумные вздохи выдавали мое взволнованное состояние.

— Как же ты идеальна, — с фанатичной страстью в голосе, Хэдер нежно блуждал руками по телу, иногда оставляя долгие и невесомые поцелуи на животе и груди. — Знаешь, чего я хочу?

Снова глаза в глаза, без возможности отвернуться. Я покачала головой.

— Трахать тебя несколько дней, отпуская только, чтобы поесть. Выкинуть все телефоны, забить на все дела, и просто воплощать с тобой все свои самые темные желания.

Я, как мышонок, загипнотизировано смотрела сейчас на этого змея, способного уничтожить меня за секунду. Мужчина быстрым движением поднялся дивана, оставив меня в растерянности. Невольно взгляд мой прошелся по его обнаженному телу. Крепкий натренированный торс, не похожий на тот, что бывает у рельефных мальчиков из журналов, но не оставляющий сомнений в силе и мощи мужчины. Однако не пресс притягивал взор, а большой стоящий половой орган. Он находился так близко, что видны были даже сплетения венок, обрамлявших его. Боясь быть застигнутой за столько откровенным рассматриванием мужского тела, я отвела взгляд, ища на полу хоть какую-то одежду. Хэдер же тем временем, совершенно не стесняясь своего тела, покинул гостиную.

Я робко переступила порог кухни, нарушая уединения мужчины. Придерживая руками край рубашки, что вчера была на Хэдере, я присела за стол.

— Правильно сделала, что оделась, — оторвав взгляд от телефона, произнес Хэдер. — Восточные мужчины в чем-то даже правы, облачая своих женщин в закрытую одежду. Один взгляд на тебя и я перестаю думать головой, — сильная рука заправила прядку растрепавшихся волос мне за ухо.

— Ты не подумай ничего такого, но когда я смогу попасть домой?

Я не понимала, на какое время распространялось его «ты теперь живешь тут». Все мои вещи были дома, и как бы надолго или на мало я тут не осталась, без одежды и прочих мелочей было не обойтись. Хэдер, недоверчиво отнесшийся к моему вопросу и со свойственной ему надменностью, к которой я уже впрочем, привыкла, заверил, что в ближайшее время он принесет все, что мне нужно. Вот так стремительно я стала жить не дома, под крылом отца, а с мужчиной.

День прошел, словно в какой-то мелодраме. Мы валялись на кровати, отдыхая от тяжелых мгновений, что остались позади, смотрели фильм и играли на приставке. Так разительно отличался этот суровый парень, которого побивались окружающие люди, от того улыбчивого парня с джойстиком в руках. К вечеру губы болели от нескончаемых поцелуев. Но в отражении шкафа я видела счастливую себя с блестящими глазами. Мы оба осознавали и принимали те чувства, что играли внутри нас. Счастье не мимолетное, а глубокое и душевное разносилось кровью по венам.

Я затаила дыхание, когда после очередной близости мужчина вдруг заговорил.

— Я перед армией встречался с девушкой. Она была чуть младше меня по годам, но при этом очень мудрая и обстоятельная. Мне тогда казалось, что баба, умеющая из любой ситуации найти верный выход это идеал. Мы пару месяцев прожили вместе, а потом я, сняв ей квартиру, ушел. Я каждый день охуевал от того, как мне не хватает ее. Мы за это время так сблизились, что теперь без нее было кошмарно, — Хэдер замолчал, а я смирно лежала, давая ему вновь пережить то время. — Отслужил, вернулся. Все было так пиздато, что даже не верилось. Она поступила и училась заочно, подрабатывая в магазинчике, я тоже начал работать. А потом призыв воевать.

— А отказаться можно было?

— Можно, но Штера я бы не бросил. Меня призвали. И снова прощание, и снова расставание. Но война быстро подтерла все сопли, отбросив всю шелуху. Знаешь, что заставляет не сдохнуть при первой же операции? Осознание, что тебя ждут и ты должен, обязан вернуться живым. Вот так и я, шел вперед, вычеркивая дни и противников, зная, что надо выжить. Все жалование по предварительному договору я перечислял ей на карту. Хоть не своим присутствуем, а просто бабками, я облегчал ей жизнь. Мне казалось, что девушка, проводившая и дождавшаяся парня с войны это уже навсегда и на всю жизнь. А когда я приехал на ночном поезде домой, предвкушая встречу, она с каким-то мужиком крепко спала в кровати. Они блять даже не проснулись, просто наебавшись валялись там.

Такая долгая, не свойственная его отстраненной природе история была словно крик души. Я невольно прижав одну руку ко рту внимательно ловила каждое его слово.

— Ее чуть ли не пол детдома ебало, пока меня не было. Она как я позже узнал даже рада была, что я свалил. Наверное надеялась, чтобы там под пулю попал. Вот с тех пор я не верю вам. Ни одна телка не стоит даже самой захудалой мужской дружбы. Только вот фишка в том, что потерять голову легко, а потом собрать ее намного сложнее.