— Не беспокойтесь, вентиль газа перекрыт, и дом хорошо проветрен. Перед уходом мы еще раз все проверим и запрем дверь.

— О, спасибо.

Траск положил трубку. Алекса не отрывалась от журнала.

— Редстоун повез Белла в госпиталь, — сказал Траск. — Я сказал ему, что мы запрем дом.

Наконец Алекса подняла глаза.

У нее было странное лицо. «Как будто она только что увидела привидение», — подумал Траск.

— Как реагировал Белл? — спросила она тихо.

Траск пожал плечами.

— Наверное, так же, как и любой брат, когда ему сообщают, что сестра пыталась покончить с собой.

— Насчет того, чтобы покончить с собой, еще не известно, — медленно сказала Алекса.

— Во всяком случае, он так это воспринял. Алекса снова посмотрела на обложку журнала.

— Она что-то твердила насчет монстров. Но кажется, один или два раза меня узнала. И пыталась извиняться.

— За что?

— Я не поняла. Потому что она сразу же принималась бормотать про монстров, которые хотят ее убить.

Траск вспомнил мучительное беспокойство, которое увидел в глазах Джоанны, когда она приходила к нему в отель.

— Она умоляла меня не копаться в прошлом.

— Я думаю, из равновесия ее вывела смерть Гатри, — сказала Алекса.

— Может быть, здесь не только это, а что-то гораздо более страшное, — резко произнес Траск. — Может быть, она что-то знает. Или подозревает. В любом случае я не сомневаюсь, что это связано с братом.

— Да, ее преданность Уэбстеру безгранична, — согласилась Алекса. — Если она подозревает, что он причастен к чему-то плохому, то для нее это ад кромешный.

— Возможно, это объясняет передозировку транквилизаторов.

— А также и вот это. — Она протянула журнал.

Траск уставился на глянцевую обложку. На ней была крупным планом изображена обнаженная бронзовая женщина.

— Что это?

— Очень интересное издание, — прошептала Алекса. Траск нахмурился:

— Не понял.

— Журнал называется «Памятники культуры двадцатого века». Номер годичной давности. Именно в нем напечатана знаменитая статья о подделках в «Галерее Макклелланд», где упоминается и мое имя.

Только сейчас Траск заметил подпись под бронзовой скульптурой: «Обман и мошенничество в» Галерее Макклелланд «?»

— Вот оно что, — протянул он.

— Эту обложку я не забуду до конца жизни. До сих пор иногда вижу ее во сне. — Алекса забрала у него журнал и, перелистнув, открыла страницу с загнутым углом. — Искусство двадцатого века Джоанну никогда не интересовало. К тому же журнал вышел год назад. Как ты думаешь, почему она держала его на столе в своей гостиной?

Траск прочитал вслух начало статьи:

— «Мир искусства потрясли слухи о мошенничестве в» Галерее Макклелланд «. Не исключено, что здесь замешана сотрудница, искусствовед Алекса Чемберс…»— Он встретился глазами с Алексой. — Ты сказала, что Джоанна пыталась извиняться?

— Да. Ты думаешь, это она звонила мне ночью?

— Предположить такое сейчас вроде бы ничто не мешает. Но зачем она это делала?

— Джоанна каким-то образом догадалась, что мы с тобой взялись вести расследование вместе, — сказала Алекса. — И попыталась разрушить наш союз, чтобы ослабить твои возможности. Значит, она боялась, что ты можешь докопаться до чего-то очень страшного.

Траск откинулся на спинку кресла и поднял глаза к звездам, сверкавшим над двориком Алексы.

— Из-за сегодняшней суматохи я не имел возможности сообщить тебе парочку новостей. Первая: в газетах Финикса и Тусона появились сообщения об открытии отеля.

Алекса вытянулась в соседнем кресле.

— Благожелательные, я надеюсь?

— Да.

— Твой отель назван воплощенной фантазией?

— А как же еще? — Он многозначительно умолк. — Там есть упоминание и о художественной коллекции.

— Это мило.

— Ты не рада?

— Я не собираюсь радоваться, пока в «Памятниках культуры двадцатого века» не появится статья, где коллекция будет названа самой лучшей экспозицией деко за пределами Нью-Йорка.

— И не меньше?

— Да, именно так. Потому что коллекция курортного отеля в Авалоне действительно самая лучшая за пределами Нью-Йорка. Одна из лучших в стране. Когда «Памятники» это подтвердят, я могу появиться на публике и приписать заслуги себе.

Траск задумался. Как воздействовать на издателей «Памятников», он пока не знал, но твердо решил попробовать. У него были знакомые из мира искусства.