— Траск, ты даже об этом и не думай.

— О чем? — простодушно осведомился он.

— О том, чтобы пытаться как-то заставить «Памятники» напечатать восторженный обзор коллекции отеля.

— Ты даже не позволяешь мне немного развлечься, — заметил он, оправдываясь.

— Это мило с твоей стороны. — Алекса улыбнулась. — Но давление на редакцию «Памятников» может привести к прямо противоположным результатам. Так что большое спасибо, но не нужно никакой суеты.

— Ты меня недооцениваешь, дорогая. Я умею давить очень мягко.

— Не сомневаюсь, что умеешь. — Она продолжала улыбаться. — Но забудь о «Памятниках». В данный момент у нас с тобой куда более важные проблемы. Какая твоя вторая новость?

— Оказывается, Редстоун — профессиональный мошенник.

Алекса хмыкнула:

— Надо же! А о тебе он всегда отзывался с таким восхищением.

— Я серьезно, Алекса. До приезда в Авалон Редстоун был известен во Флориде под именем Флетчер Ричарде. Там он обобрал группу пенсионеров-вкладчиков и слинял сюда, под крылышко Уэбстера Белла.

Она быстро повернула голову.

— Ты это серьезно?

— Да.

— Не могу в это поверить. Он же правая рука Уэбстера. — Алекса удрученно пожала плечами. — Я даже несколько раз с ним ужинала.

— Пока я не спас тебя из его когтей, — заметил Траск, — и не сунул в руки игрушку в виде художественной коллекции. Наверное, это судьба. — Он помолчал. — А теперь расскажи поподробнее, как ты очутилась у Джоанны.

— Утром она не пришла на собрание в «Апогей». Стюарт сказал, что ей нездоровится. Я дважды звонила. Она не ответила, и тогда…

Она замолкла, услышав звуки подъезжающего автомобиля.

— Мне кажется, к тебе гости, — сказал Траск. Алекса встала:

— Хотелось бы знать, кого это принесло в такой час?

— Сейчас выяснится.

Они обошли дом и увидели на подъездной дорожке поблескивающий «рейнджровер». За рулем сидел Фостер Редстоун, рядом — Уэбстер Белл. Завидев Алексу, Редстоун весь засветился улыбкой и легко выскочил из машины. Траск подумал, что никакая цена за художественную коллекцию отеля не покажется сейчас слишком высокой, поскольку в какой-то мере это помешало связи Алексы с этим прохвостом.

Следом вылез Уэбстер Белл. Он выглядел на десять лет старше, чем на презентации отеля.

— Как Джоанна? — спросила Алекса.

— Ей лучше. — Уэбстер устало улыбнулся. — Спасибо вам. Вот приехал поблагодарить. Ведь сегодня вы спасли ей жизнь.

— Она нуждается в интенсивном психиатрическом лечении, — грустно добавил Фостер. — Через некоторое время Уэбстер намерен перевести ее из госпиталя в специальную частную клинику.

— Вы уверены, что она пыталась покончить с собой? — Алекса задумчиво созерцала Уэбстера. — Может быть, просто по ошибке приняла слишком много транквилизаторов?

— Мне бы очень хотелось, чтобы именно так оно и было, — тихо сказал Уэбстер. — Но боюсь, что Джоанна действительно больна. Она все еще галлюцинирует.

— Доктор позволил Уэбстеру зайти к ней на несколько минут, — сказал Фостер. — Она бредила. Почему-то тревожилась по поводу своего дневника. Мы заезжали к ней домой, но не смогли найти. Вы, случайно, его не видели?

— Вы имеете в виду ее дневник «Измерений»? — медленно спросила Алекса.

— Да, — сказал Уэбстер. — Он вам там не попадался?

— К сожалению, нет.

— Мы пробыли в доме совсем недолго, — добавил Траск. — И кругом была такая суматоха. Как только Джоанну увезла «скорая», я позвонил вам, а затем мы тут же заперли двери и уехали.

Уэбстер устало потер щеку ладонью.

— Мне показалось, что она очень хотела, чтобы этот дневник был при ней.

— Я уверен, он стал бы источником успокоения, — добавил Фостер. — Мы с Уэбстером так надеялись его найти.

— Может быть, он в магазине? — предположила Алекса.

— Там его тоже нет, — Уэбстер вяло пожал плечами. — Я полагаю, она вспомнит, куда его положила… когда сознание прояснится.

— Если я могу чем-то помочь, пожалуйста, дайте знать, — сказала Алекса.

— Спасибо. — Уэбстер мягко улыбнулся и скользнул на переднее сиденье «рейнджровера». — Вы добрая душа, Алекса.

Фостер поднял руку в прощальном приветствии:

— Мира и душевного равновесия. Мощный двигатель автомобиля ожил. Траск взял Алексу за руку и повел обратно во дворик. Он был зол на себя.