Она добралась и до засова, он расползся под руками, как гнилая рыбина. Все. Айрис решительно дернула на себя то, что осталось от дверей, и спокойно вошла под своды храма.

Ждала тучи стрел в лицо. Воинственных выкриков, мельтешения тел, тусклого блеска оружия… Ничего этого не было. Перед алтарем, словно жених, ее встречал сам настоятель. Просто стоял и ничего не предпринимал, сложив на груди руки, и лица почти не было видно из-под глубоко надвинутого капюшона монашеского одеяния. Только острый подбородок и жидкая седая бородка.

В фуди Айрис заворочалось беспокойство. Нет, она не боялась ловушки. Страшно было подойти и просто так убить человека, который пока что и не думал сопротивляться. Это как будто ломаешь в себе что-то прочное, гибкое, и ломается оно болезненно, а потом еще откликается по всему телу фантомной болью.

«Пожалуйста, пусть настоятель сделает что-нибудь. Что-нибудь такое, отчего его придется убить», — мысленно взмолилась она, обращаясь уже сама не зная к кому.

Быть просто женой барона куда проще. Никогда не принимать решений тоже проще, равно как и свалить собственные вдруг возникшие чувства на якобы установленные нейромодификации.

— Вернулась-таки, — наконец проскрипел настоятель.

— Да, — ответила Айрис, — вы приказали меня утопить всего лишь за рубашку.

— Не только за рубашку, — скрипуче хмыкнул он, — зачем лгать себе самой? Теперь-то ты знаешь, что не просто за рубашку.

— Зачем вам все это? Это по вашему приказу уничтожали тех, кто побывал у криссан и сбежал оттуда.

Ей показалось, что настоятель вздохнул.

— Древние заветы сохранились, баронесса. Это в них было сказано, что с появлением нового бога мир наш изменится и что придут другие. И настанет конец этому миру.

— Мир просто станет другим. Этот закончится, новый начнется.

Настоятель пожал плечами. Он по-прежнему держал руки сложенными на груди, и у Айрис появилось легкое подозрение, что старый пень что-то готовит. Все эти разговоры — исключительно потянуть время.

— Далеко не всем хочется что-то менять, — наконец проскрипел он. — Зачем мне было становиться песчинкой в новом мире, когда здесь я был наместником Двуединого?

— Вам придется уйти, — сказала Айрис. — Просто исчезните, и я вас пожалею. Несмотря на то, как вы обошлись со мной.

Он хмыкнул, и в тени капюшона сумасшедшим блеском обозначились глаза.

— Играешь в милосердие?

— Не играю. Стараюсь проявлять его.

— Не получится.

Настоятель резко развел руки в стороны, и Айрис увидела, что он прятал в широких рукавах две круглые склянки, полные тускло светящейся жидкости.

— Ты не выйдешь отсюда, — быстро проговорил священник.

А еще через мгновение с размаху разбил склянки о пол, прямо у ног Айрис.

Полыхнуло чем-то слепяще-белым, и так жарко, что Айрис невольно вскрикнула — и тут же эхом ответили ей вопли настоятеля. Он тоже горел, но за стеной пламени Айрис едва видела его мечущийся силуэт. Охваченный огнем, настоятель размахивал руками, потом ударился всем телом о колонну и сполз вниз. Айрис удивленно осмотрела себя: стоя в сердце ревущего огня, она оставалась невредимой. И это уже казалось настоящим чудом.

Она выступила из огня, быстро огляделась, увидела перед алтарем содрогающееся в агонии тело. Настоятель уже не кричал, только хрипел. И Айрис понимала, что с каждым хрипом жизнь покидает его. От этого делалось невыносимо горько, отчего даже заболело под сердцем. Мелькнула неуместная мысль о том, что надо бы произвести анализ того состава, при помощи которого настоятель пытался ее сжечь, а в итоге сжег себя. Наверняка именно эта смесь распространяла тот запах, который Айрис сразу не понравился.

Отвернувшись от умирающего, сглатывая вязкую слюну, Айрис пошла к выходу. Запах горелой плоти забивался в ноздри, ее пошатывало, подкатывали рвотные спазмы. Ларх, как все плохо! Как тяжело, как отвратительно. Как вообще пережить всю эту мерзкую необходимость?

Почти не удивилась, когда снаружи ее встретил криссанин Ли-Халло. В его оранжевых глазах Айрис разглядела полнейшее удовлетворение происходящим.

— Мои поздравления, госпожа Ленне, — сказал он с усмешкой, — вы отлично справились. Теперь уже никто не стоит между вами и божественным троном этого мира.

Айрис нахмурилась, озираясь. Площадь как будто вымерла — торговки побросали свои овощи и словно по волшебству растворились.

— Вы не боитесь вот так запросто расхаживать по городу? Все же вы — Проклятый.

— Не боюсь, — пожал он плечами. — Вы же не дадите меня в обиду? Ну и потом, пусть привыкают.

Айрис зябко поежилась и обхватила себя руками. Пожаловалась:

— Он пытался меня сжечь. Не знаете чем?

Криссанин предложил ей руку, и она оперлась на нее. Ноги дрожали, и коленки предательски подгибались. А ощущение в целом было таким, как будто она очень холодно, очень рационально наблюдает за происходящим со стороны.