— Добрый день, Иван Макарович, — присела владелица ресторана за столик.

— Здравствуй, — ответил ей, а потом пояснил: — Прости, но день не такой и добрый, хотя погода радует.

— Что-то случилось? — ровно, без эмоций, поинтересовалась Марта.

— Не делай вид, что не в курсе событий, — поморщился я. — Скажи, из столицы с тобой не связывались?

— Звонили пара знакомых, — согласно кивнула Марта. — Там полный бедлам творится. Все спешно стараются покинуть город и кому-то это даже удавалось. К сожалению, далеко не всем.

— Конкретно, — попросил я.

— Купцов и промышленников грабят, их жен и дочерей… — владелица ресторана не договорила, прикрыла лицо ладошкой.

— Погромы, грабежи, насилие, — коротко обрисовал я неприглядную картину. — Что войска?

— Пытаются отстоять часть города, обороняют резиденцию, ее не удалось взять с наскока. Много солдат примкнули к восстанию, купившись на обещания. Запрещенной литературой, город чуть ли не завален революционными листовками и газетами. Утверждается, что все получат причитающийся им по праву рождения земельный надел в собственность, до тысячи золотом, при условии победы и свержения самодуры-императрицы. Фабрики и заводы перейдут к рабочим, земли к крестьянам, торговля под эгиду республики. Нонсенс, не понимаю как такое возможно.

— Лозунги и пропаганду нет нужды перечислять, — отмахнулся я. — Там только заголовки, от которых проку мало. Нет, некоторые идеи очень даже неплохи, но как их реализовать собираются? — помолчал, а потом резко перешел к конкретике: — Что Ларионов и Еремеев?

— Понятия не имею, говорят, что связь с резиденцией утрачена, императрица рассылает вестовых, а их восставшие отлавливают и после короткого допроса расстреливают. Маша, графиня Устимская, я с ней приятельствовала, говорит, что своими глазами видела, как под окнами убивали офицеров. А потом, в меблированных комнатах, искали барышень и даже кого-то нашли, бедняжка сильно орала. Вань, чего будет-то? — не выдержала Марта и шмыгнула носом.

— Если объявится Ларионов или хоть кто-то из официальных чинов императрицы, то передай, что им необходимо продержаться дня три-четыре, — подумал и прикинул всевозможные неурядицы, — постараюсь быстрее, однако обещать не могу, дорога не близкая и возможно придется прорываться с боем. Максимум потребуется неделя. Поняла?

— Ты им поможешь? — с блестящими в глазах слезами и надеждой, спросила эта всегда строгая и волевая дама.

— Эшелон с техникой и людьми, — достал часы из кармана и взглянул на них, — уже минут сорок как из Екатеринбурга отправился. У меня еще пару дел имеется, а потом к ним присоединюсь. Так что, все будет хорошо, не переживай, — одобрительно улыбнулся, а у самого кошки на душе скребут.

Численность восставших неизвестна, каким они располагают оружием не знаем, долго ли продержатся без подмоги верные войска императрицы можно лишь гадать. И что мне делать, если опоздаем?

Уходил я из ресторана в задумчивости, отправить ударную бригаду с бронемашинами — решение отличное, нам мало кто сможет противостоять, а вот если будут затяжные бои, то нам не хватит людей, а подмогу ждать долго. Тактически проиграем битву выиграв одно сражение. Боюсь, что пропаганда эсеров принесла им свои плоды. Отвечать нужно пулей на пулю, штыком на штык, словом на слово. А с последним у нас беда. Как я не доказывал ротмистру, чтобы он взял в столице прессу в кулак, тот так ничего и не смог сделать. Допускаю, что такое не в его власти оказалось, однако, от этого не легче.

Дома, рассказав все Катерине и попросив вести себя осторожно, находиться поблизости к Марте и Симе с подрастающей Лизой и не пускаться ни в какие авантюры. После чего засел в кабинете. Вновь переговорил с Гастевым, дал указания Ожаровскому, чтобы он собирал казачье войско и выдвигался в сторону столицы. Несколько наших воинских частей получили аналогичные указания. Оставлять города и территорию без прикрытия я не решился, хотя и имелся соблазн собрать всю воинскую мощь в единый кулак и навести порядок раз и навсегда. Ну, понимаю, выражение «раз и на всегда», как бы и чем не казалось, но имеет определенные временные рамки. Отбросив всякие сомнения, сел и по памяти, виденными когда-то в собственном мире «живыми» истребителями времен Великой Отечественной, нарисовал схемы для своего главного конструктора и написал инструкции. Конечно, узлы и детали не знаю (ни разу не летчик!), но указания и тут сделал, дав пояснения что такое закрылки, элероны, руль высоты и киль. Как все эти вещи объединить в управление самолетом — задача Василия, в том числе и установка вооружения.

— Катька! — крикнул на весь дом, запечатывая в конверт послания Теркешину.

— Случилось чего? — появилась моя сестрица в походном платье и саквояжем в руках.

— И далеко ли мы собрались? — хмыкнул я, заранее зная ответ.

Как и ожидал, Катерина Макаровна соизволили отправиться со мной, чтобы братца, в случае чего защитить. Вот бабы, ну чем думают? Вроде бы и ни к кому из моих офицеров не благоволит, а на пятую точку приключений ищет.

— Если ослушаешься, то я тебя лично к отцу свезу и скажу, чтобы сам воспитывал. Уверен, в девках ты не задержишься, — решил взять я «быка за рога», а не рассусоливать и не доказывать ее неправоту.

— Ты не посмеешь! — сощурилась та. — Учти, я у Семена Ивановича прошла курсы на сестру милосердия!

— И дальше что? — чуть пристукнул я ладонью по столу. — Дал тебе указания или нет?! Учти, сейчас военное положение и если ты меня в такую минуту подставишь, то пострадают многие. Саквояж разгрузить, мысли дурные из головы выкинуть! Кать, это не прогулка на пикник, да и поручение у меня к тебе.

— Какое? — слабо поинтересовалась та.

— Василий Андреевич создает новую технику, летающую, так ты будешь у меня отвечать за ее раскраску, чтобы самолеты могли в небе долго оставаться незамеченными и в тоже время на врага ужас наводить. Ты же у меня художница! — ласково улыбнулся, осознавая, что на споры времени нет.