— Какие? — мрачно поинтересовался я, наблюдая, как Анзор что-то пытается у раненого разузнать.

— Я эсеровский комиссар, меня сам товарищ Чернов в Новгород отправил, офицерское ты отрепье, — прошептал раненый.

Парень не жилец, ему никто не поможет, это с первого взгляда вижу. Пробито легкое, кровавая пена на губах. Нет, будь здесь операционная, то за жизнь можно побороться.

— Стреляет из пушек кто и куда? — вопрошает мой советник.

— Да пошли вы, — презрительно ухмыляется тот. — Мои боевые товарищи отомстят за… — голова у комиссара дернулась, глаза закатились, дыхание прервалось.

— Черт! — ругнулся, поднимаясь Анзор. — Иван Макарович, что делать будем?

— Про бойца на дороге не забыл? — кивнул я себе за спину. — Наверное уже в сознание пришел.

— Проверю, — кивнул мой помощник и пружинистым шагом направился к стоящему на дороге автомобилю.

— Ваше высокопревосходительство, что с оружием делать прикажете? — поинтересовался капитан.

— Пулемет грузите в одну из машин и сразу его установите так, чтобы стрелять через заднее стекло, — ответил я, потом посмотрел на валяющиеся винтовки и чуть пожал плечами: — Остальное бросить, нет времени, да и места.

— Гм, ваше высокопревосходительство, а с погибшими мятежниками как поступить? — уточнил у меня капитан.

— Надеюсь, местные жители их похоронят, — ответил я и направился к Анзору.

Петро в себя пришел, очумело головой трясет, с надеждой смотрит в сторону бывшего пропускного пункта и молчит.

— Последний раз спрашиваю, — зло проговорил мой советник и достал из кармана нож, — кто палит из пушек? Сколько ваших в городе? Что, черт возьми, происходит?

— Кончилась власть императрицы и богатеев, — выдавил из себя Петро. — Все теперь общее и для народа!

— Бабы тоже общие? — усмехнулся я. — Кстати, комиссар-то у вас одет был в офицерские сапоги, тужурку хорошую, чего у тебя-то на ногах обувка хреновая?

— Всем еще не хватает, — нахмурился тот.

— Ты про баб? — оскалился Анзор.

— Про кожаную куртку, — шмыгнул носом Петро.

Черт, молодой же парень, двадцати лет нет. Что теперь с ним делать к стенке ставить? Мой советник в задумчивости на меня посмотрел, словно мысли прочел. Понятно, что задурили молодежи голову, посулили красивую жизнь. А как ее достичь скромно умолчали.

— Петро, если ответишь на мои вопросы, то обещаю сохранить тебе жизнь, — медленно проговорил я.

— Ты знаешь, кто перед тобой стоит? — кивнул в мою сторону Анзор.

— Не-а, — чуть пожал плечами солдат и поморщился, потянувшись к ссадине на виске.

— Наместник Урала, наследник царя Тартарии, — пояснил парню мой советник. — Слышал?

— Приходилось, — вновь шмыгнул носом Петро.

— Вопросы повторить или сам ответишь? — уточнил я.

Уточнять кое-какие моменты приходилось, в целом он нам поведал следующее: В Новгородском гарнизоне давно ходили недовольные разговоры о текущем состоянии дел. Появлялись листовки, агитировали записываться в боевые дружины, которые в скором времени начнут бороться за светлое будущее. Каждому кто вступит выдавали по пятьдесят копеек, обещая, что когда в стране произойдет смена власти на народную, то богатства дворян, чинуш, промышленников, купцов и фабрикантов поделят честно среди народа. Солдаты таким предложениям радовались, а офицеры закрывали на все глаза, решив не вмешиваться в революционное движение. Несколько дней назад появились трое комиссаров от товарища Чернова, которые и организовали захват власти в городе. Офицеров согнали на гауптвахту, тех, кто попытался сопротивляться — расстреляли. Полковника, командовавшего гарнизоном, убили первым, придя к тому на квартиру. Солдаты повязали красные банты и захватили телеграф, почту и телефонную станцию. Провозгласили Новгород свободным, а потом разбили гарнизон на боевые отряды и каждому поставили ту или иную задачу. Их группу послали охранять подступы к городу, усилили пушкой, но вчера ту спешно перебросили к вокзалу. Ждали какой-то поезд с военными, собиравшимися устроить штурм города.

— Больше ничего не знаю, — заключил Петро.

В общем и целом — расклад понятен. Произошло стандартное головотяпство офицеров, прошляпивших революционные настроения в гарнизоне. Но, черт побери, куда смотрели остальные власти и в том числе жандармерия? По словам солдата, часть полиции нацепила красные банты! Судьба градоначальника, губернатора и остальных высших должностных лиц Петро неизвестна. Ходили слухи, что всех к стенке поставят.

— Иван, что с ним делать? — кивнул на пленного Анзор.

— Связать, — коротко ответил я. — Пусть с нами едет. Нужно спешить, следует заставить замолчать пушки и узнать, что происходит с эшелоном. По машинам! — крикнул и замахал офицерам.

Через пару минут мы отправились в сторону вокзала, надеясь, с наскока разобраться с артиллеристами.

Короткая дорога на вокзал нам неизвестна, пришлось петлять по городу. Увиденное на улицах наводит тоску и уныние. Нет прежнего порядка, всюду какие-то разбросанные вещи, много побитых витрин в лавках. Прохожие редки, зато много слоняющихся солдат с красными бантами на груди и орущие песни.

— Просто какие-то бандиты с большой дороги, — пробормотал себе под нос сидящий рядом капитан.

— Сила и вседозволенность, — поморщился я. — Одного не пойму: как, черт возьми, им удалось захватить город? Где полиция, жандармы? Неужели весь гарнизон, не считая офицеров, приняли сторону мятежников?

— Хм, Иван Макарович, не хочу вас разочаровывать, думаю, что и кое-кто из офицерского состава забыл о присяге, как это ни прискорбно. И тем не менее, разогнать пьяную солдатню — раз плюнуть! — махнул рукой капитан.