– И последнее, – Пётр обвёл глазами притихших художников, – Если у вас есть другие предложения по украшению нашего города, то я их выслушаю. Всё сейчас вам пятнадцать минут на перекур и обсуждение и снова собираемся в этом кабинете.

После перекура до самого обеда "обсуждали". Пришлось даже ещё один перекур устраивать. Из полезных мыслей вслух Петру понравилась одна. Нужно у музыкальной школы соорудить тоже композицию. Первые ноты гимна на нотном стане сделать из той же меди и как-то всё это приподнять на уровень четырёх метров или даже чуть повыше, дабы защитить от вандалов. Не плохо для начала. Главное ведь разбудить в людях зуд творчества, а там ещё и придерживать придётся.

Этот разговор состоялся, когда возвращались из милиции. На переднем сидении устроились два амбала. За рулём был танкист-тёзка, справа от него на дурацком дерматиновом диване расположился старшина Вадим Кошкин. Пётр всё до конца не мог отойти от утреннего происшествия, он притулился к двери на заднем диване и, закрыв глаза, пытался спланировать дальнейшую жизнь с учётом того, что покушение может повториться.

Вопреки ожиданиям начальника милиции убивиц оказался тёртым орешком. Всё отрицал. Не было никакого нападения, наоборот бедным мужичок шёл никого не трогал, а тут вдруг один портфелем бьёт, второй руку ломает. Беспредел. Ни кто его, ни куда не посылал, ни на какие убийства, а Зуев Артём Потапович по кличке "Потап" ему – инвалиду вообще не известен. На ноже отпечатков пальцев нет, "товарищ" был в перчатках.

– Конечно, суд показаниям первого секретаря горкома партии и фронтовика милиционера поверит больше, чем той ерунде, что этот урка рассказывает, – развёл руками Веряскин, – но оформить ему группу лиц по предварительному сговору не получится. Сопротивление милиции при задержании и попытка убийства – максимум, что мы можем ему предъявить.

– А статья 206, часть 3 – "Хулиганство с применением оружия" разве не подойдёт? – поинтересовался почти от двери Пётр.

– Так там нужны люди в качестве потерпевших, – скорчил кислую рожицу принимавший участие в разговоре следователь прокуратуры.

– Насколько я помню, люди там были, вон хотя бы моего шофёра можно опросить и соседи на работу шли, – не сдавался Штелле.

– Хорошо, вменим и эту статью тоже, – не хорошо вздохнул прыщавый следователь с крысиным лицом.

В общем, ничего хорошего, если не считать того, что на несколько лет в Краснотурьинске будет на одного преступника меньше.

– Вот законы у нас, – сетовал старшина, – Ясно ведь, что Потап его подрядил.

– Была бы моя воля, заехали бы сейчас к этому вашему "смотрящему" и "застали" его залезающим в петлю, – мрачно процедил танкист.

– А давайте заедим, – вдруг вырвалось у Петра.

– Как это? – аж нажал на тормоза тёзка.

– Вадим, ты адрес Потапа знаешь? – Штелле повернулся к милиционеру.

– Чего тут знать-то! Каждая собака в Краснотурьинске знает. Он напротив строящейся первой школы в частном секторе живёт. Дом большой, сарай, гараж. Москвич у него 408, – с едва заметной ухмылкой сообщил старшина.

Пётр ухмылку оценил. Мол, слаба кишка у бывшего комсомольца, никогда не воевавшего, пойти на убийство. Наверное, настоящий Тишков и, правда, ни на что подобное бы не пошёл. Только Пётр прожил жизнь в другое время и застал беспределы девяностых, застал эпидемию СПИДа, застал разгул наркомафии, насмотрелся фильмов про "мстителей", борющихся с преступностью. Смотрел и замечательный фильм "Ворошиловский стрелок". Другое воспитание. Есть чёткое понимание, что рецидивист это неисправимый враг. Враг, которого нужно уничтожить. Нет, сам повесить человека он не сможет, но "подсобить" – это, пожалуйста.

– Давайте так. Вадим, ты пошляйся сегодня вокруг дома гражданина Зуева. Посмотри подходы. Что там с собаками? Есть ли у него охрана? Один ли живёт или не один? Много ли народу по улице Коммунальной вечером отирается? Когда соседи спать ложатся? Одним словом, проведи разведку, а завтра поговорим, – когда машина остановилась у горкома, глядя прямо в глаза милиционера проговорил Пётр.

– Схожу, разведаю, – уже с другой ухмылкой кивнул старшина. Теперь она предназначалась вору Потапу.

Неожиданно в дверь кабинета вошла секретарша, а из-за неё высовывалась Маша – Вика.

– Пётр Миронович, тут девочка говорит, что вы её приглашали!? – Вера Михайловна, наверное, сама не верила тому, что говорила.

– Извините, Вера Михайловна, совсем забыл вас предупредить, – попытался выкрутиться Пётр, – Принесите, пожалуйста, два чая с сушками.

– Пётр Миронович, – начала Вика едва дверь закрылась, – плохо у нас всё с песнями. Сейчас очередную репетицию сорвала. Раскричалась на солиста. Как там звучит известная фраза Оскара Уайльда: "Не стреляйте в пианиста, это лучшее из того, на что он способен". Так вот, Сирозеев не тянет. Голос ломается, фальшивит, не всегда попадает в музыку, но это всё не главное. Со временем, может и научится? Главное, что голос не для этих песен. "День Победы" не зря Лещенко поёт. Примерно такой голос и нужен, – Вика выговорилась, и тяжело вздохнув, совсем не по-детски, принялась водить пальцем по морозным узорам на окне, у которого стояла.

Нда, чего-то такого Пётр опасался. И что делать? Где взять Лещенко?

– И что ты предлагаешь?

– Может быть, съездить в Свердловск в консерваторию, – пожала плечиками девочка почти шестидесяти лет.

В это время секретарша принесла чай в дурацких подстаканниках. Пётр даже заходил в посудный магазин, надеясь купить пару фарфоровых кружек, но не нашёл. Не делают ещё видно, или это тоже сейчас дефицит. Отхлебнули синхронно из своих стаканов.

– Слушай, Вика, я, когда задумывал свою книгу, про мальчика попаданца, то выбирал, кому тот может предложить эти песни. Сразу отмёл Лещенко с Кобзоном и Магомаевым. Они уже достаточно известны. Хиль тоже не подойдёт, по той же причине зарубил Олега Анофриева. В книге я остановился на Юрии Богатикове. Помнишь, у него была известная песня "Усталая подлодка"? Он сейчас никому не известен. Числится солистом Луганской филармонии. Впервые появится в телевизоре только через два года. Сейчас ему тридцать пять лет, – Пётр подвинул девочки сушки в блюдечке.