Зимой пришлось пережить неприятнейший момент - Сергей Смирнов, зайдя как-то вечером, обмолвился в беседе:

– Урявин что-то у нас скуксился.

– Что, заболел?
– спросил я, не подозревая ничего особенного.

– Да. Как бы и плохо не было.

– А что такое?

– Так что после "кратера" скрутило его.

– То есть.
– Я не находил что сказать.
– Ты думаешь.

– А что тут думать?
– Сергей за словами в карман не лез. Бледный как тень. И с каждым днем все бледней. Ни он сам, ни его друзья врачи причины болезни найти не могут. Он хочет встретиться с тобой.

Меня бросило в озноб. Мысли прыгали, в голове путались. И среди них крутилась одна: зазвал парня, заманил, что теперь?

– Но послушай, я ведь в этом кратере крутился в целом шесть дней. Я наконец-то начал соображать - Затем Колотиев был там четыре дня. Да и ты столько же, сколько и Урявин - два, и ни с кем ничего.

Созвонившись с Владимиром, мы договорились с ним встретиться в баре, чтобы разговором не привлекать внимания домашних.

Необычайно бледный, выглядел он действительно плохо. Никаких претензий ко мне у него, конечно, не было. Но он не исключал возможной связи между сорокаминутным пребыванием в "столбе" и ухудшением самочувствия. Это было мнение врача, и к нему следовало прислушаться.

– Но в последнюю экспедицию мы в "кратере" никаких свечении не видели, да и пленки остались чистыми, - заметил я - Исходя из этого следует допустить, что свечения, если они есть, по каким-то причинам возникают и исчезают. Следовательно, мы не можем точно утверждать, что если в тот раз свечение наблюдалось ночью, то оно непременно было и днем.

– Согласен.

– Потом, у меня есть и соображения иного характера. Если тебе интересно.

– Давай - Владимир расправлялся с курицей.

– Ты заболел. Чем-то непонятным. Допустим, причина - не "кратер". Что это может быть за причина? Чтобы ответить на этот вопрос нужно спросить: чем ты отличаешься от нас? Ты знаешь, чем ты лечишь: руками. Не надо объяснять, что нахвататься чужих болячек таким образом можно легко.

– Не исключено. Но это моя работа, и я заинтересован в том, чтобы следить за собой.

– Затем, при таком способе лечения можно быстро "сесть", потеряв собственную энергию, что и происходит со многими сенсами.

– Это тоже не исключено.

– В зоне было шесть человек, но плохо тебе одному. Возможно, ты просто вымотался со своей работой, и тебе нужно как следует отдохнуть.

– Да, отдохнуть бы не мешало. Может, ты и прав. Здесь, конечно же, пока ничего нельзя утверждать наверняка - мы слишком мало знаем. Но на людей зона влияет: наше самочувствие изменилось при входе в нее. У Козлова давление упало так, что он не смог выполнять тяжелую работу. Пока нельзя отрицать двух вещей: первое - мне стало плохо в "кратере", и второе - общее ухудшение самочувствия наступило после экспедиции. Возможно это - следствие того о чем говоришь ты, случайное совпадение. Но нельзя исключать и наличия прямой связи. А место это очень интересное, и заниматься им стоит.

При таком положении дел нечего было и думать о привлечении Владимира в новую экспедицию для продолжения программы медицинских исследований. Но, ввиду создавшейся ситуации, именно эту программу и следовало делать в первую очередь. Как?

Экспедиция, с величайшим надрывом подготовлявшаяся вот уже десятый месяц, все больше и больше шла к срыву. В мае в институтах началась ежегодная горячка, разговор о возможности предоставления приборов вежливо сводился к просьбам "войти в положение" и "подождать до осени". Сотрудники киностудии, куда мы обратились с предложением заснять совместный фильм о нашей работе, назвали астрономическую для нас цифру стоимости одной минуты фильма, их не интересовала возможность снять "живьем" материал который не исключено, мог быть и сенсационным. Приближалось лето. Люди готовились к отпускам. Сроки поджимали. В июле косари снова должны были занять домик. Все рушилось.

Но самой большой неожиданностью было то, что на очередном собрании нашей Группы по организации экспедиции № 5 ожидавшейся мною битвы за право участвовать в экспедиции не состоялось. Люди выслушали рассказ о трудностях, одобрили задуманные программы и записываться в участники не стали. Это был удар. Позднее я понял, что причин для этого могло быть три. Первая - из ста человек, состоявших в Группе, исследователей было мало, основная часть людей была не прочь послушать о приключениях - и всего лишь другая часть была не прочь съездить куда-нибудь на выходные, чтобы совершить пару-другую научных открытий, но когда речь шла о необходимости трудиться в поте лица, возможно - годами... Вторая причина - люди были напуганы сообщениями о предполагаемых АЯ, зарывшись в решение чисто практических вопросов, я не мог представить, в какие дебри страхов могут уходить в одиночку и мелкими группами люди, имеющие прорву свободного времени, которое они заполняли фантазиями, почерпнутыми из наводнившего печатный рынок бреда фанатиков от уфологии, отталкиваясь от "фактов" - виденного нами "корабля пришельцев" и наличия мощного, отклонявшего своим электромагнитным полем стрелки компасов "радиопередатчика на подземной базе гуманоидов".

Третья причина - безмерно распухшие слухи о "каком-то враче, который после экспедиции чуть не умер этой зимой".

Все мы шли к одному и тому же с разной степенью накала. Конечно, имелись люди, на которых можно было положиться, но по объективным причинам часть из них в указанный срок работать в зоне действительно не могла.

Выношенный в течение десяти месяцев детальнейший план проведения экспедиции в июне месяце рухнул. Недруги торжествующе переглядывались.

3

Работа могла продолжаться лишь при одном условии: не опускать руки. Помощи со стороны ждать было неоткуда, и, чтобы хоть что-то успеть за второй полевой сезон, нужно было жать. Из последних сил. Каждый день был подчинен этой мысли. Встав на дорогу, следовало идти по ней до конца.