Извини, пора бежать.

PS Теперь можешь трахнуть, наконец, Карвальо, я разрешаю. Хе-х, если она даст. Я, кстати, видела, какими глазами ты на неё периодически пялишься. Сейчас я улыбаюсь: я заценила твои волевые усилия и как ты старательно обходил её по дуге, когда она голая рассекает в твоём присутствии.

Мне уже всё равно, действуй. И не вешай нос. Жизнь не заканчивается.

Целую напоследок.

Твоя сержант двести тринадцатого отдельного колониального батальона

Жойс Паола Кайшета

Дата, подпись.

Примечание: подпись и дееспособность лица заявителя удостоверяю согласно… федеральный нотариус… номер лицензии…»

Завещание Жойс принёс и озвучил Федеральный нотариус в сопровождении каких-то чинов военной прокуратуры. Для этого он поставил на воспроизведение специальную одноразовую таблетку, которые в ходу именно в юстиции, исключительно для этих целей.

Несложный аппаратик размером с ноготь имеет единственное назначение и транслирует одновременно как текст, так и видео.

На видео она была жизнерадостной и было понятно, что всерьёз эту свою собственную эскападу она не воспринимает.

Перед таблеткой, мне был вручен акт, по которому вся эта кавалерия присутствует при вскрытии и получает право ознакомиться с содержанием.

Я пытался возразить, что это очень личное. Безрезультатно.

Я сейчас в прямом смысле прикован к капсуле, заменяющей кровать. Фиксация включает специальные аналоги браслетов для рук и ног.

Наверное, я бы попытался освободиться, исключительно чтоб съездить пару раз по морде пришедшим (терять всё равно особо нечего), но я сейчас не в самой лучшей форме и уверенно смогу вырвать с мясом только один браслет из четырёх.

Остальные три меня наверняка удержат на какое-то время. Это если не считать поступающих через маленькие трубочки препаратов.

В ответ на мою мимику, стоящий позади делегации военных юристов Бак очень яркой пантомимой показывает, чтоб я не ерепенился.

Чуть подумав, соглашаюсь с ним. И в самом деле, есть масса способов прочесть письмо, даже не вскрывая конверта. Как и скопировать содержимое этой таблетки на иной носитель, чтоб воспроизвести его без помех.

Так что, всё происходящее, видимо, банальная часть какого-то непонятного мне пока спектакля.

Логических причин возражать против группового ознакомления с завещанием, при ближайшем рассмотрении, действительно нет.

Только эмоции. А от их прилюдной демонстрации меня сейчас очень просит воздержаться куратор, язык бесшумных жестов которого я отчего-то полностью понимаю.

Ладно. Как бы ни было, мы с одной кафедры. Какие-то общие задачи и желания нас всё же связывают.

_________

Несколько часов назад Камила, сверившись с каким-то электронным сообщением, сообщила, что по факту применения овода мы ждём кого-то из соответствующей юстиции. Это вроде как стандартная и регламентированная процедура, потому я и не нервничал.

По логике, и Карвальо это подтвердила, применения такого инструментария по своим надо избегать. Соответственно, если применение имело место, его следует как минимум расследовать.

Затем её позвали за каким-то чёртом в штаб заведения. Я не понял, что там было и как выглядел вызов, но она подскочила, как ужаленная. Бросила, что обратно будет через пятнадцать минут и покинула, говоря цинично, рабочее место, хотя это категорически недопустимо.

Просила никому не говорить, что её нет, если вдруг кто нагрянет.

— А если именно сейчас принесёт юстицию, — сомневаясь, предположила она, — у них есть свой допуск. Вот этот блок активируется и их сюда система пустит автоматически, — Камила оставила возле меня штатный коммуникатор сектора. — Я мигом!

Я и лежал, в ус не дул. Чувствую себя нормально, Алекс бодро рапортует о скором окончании то ли дезинфекции, то ли дезактивации, то ли всё вместе.

Когда сработала обозначенная Камилой иконка, я и в мыслях не имел дёргаться: с одной стороны, у неизвестного ведомства не может быть резиновым его местный штат. Двоих тут они уже безвозвратно потеряли, причём последнего — вот только что.

С другой стороны, территория госпиталя в армии — это особое место. Я не стал военным (и не стану), но кое-что из их так называемого декларируемого милитаристского духа чувствовать уже начал.