«Что с тобой случилось?» — нервно подумала она, сильнее сжав ему руку. Желая знать причины его страхов, его плохого самочувствия. Потому что хотела помочь ему. Потому что не могла видеть его в таком состоянии.

«Что с тобой происходит?»

Ей больше не хотелось есть. И не хотелось оставаться здесь. Эрик неподвижно продолжал стоять перед ней, и Клэр вдруг поняла, что если не уведет его отсюда, ему станет еще хуже. А этого она ни за что бы не допустила.

— Мы можем, — заговорила Клэр, незаметно поглаживая его руку так, будто старалась влить в него свое тепло, — мы можем уйти отсюда? Мне здесь не нравится.

Она могла поклясться, что увидела, с каким облегчением опустились его напряженные плечи.

— Ты уверена?

Боже, ему действительно было мучительно не только прикосновение, но и присутствие других! Клэр решительно повернулась в сторону выхода, думая о том, как бы поскорее вывести его отсюда, и чуть действительно не расплакалась, когда он, не выпуская ее руку, последовал за ней.

— Боже, — простонала она, чувствуя, как в отчаянии перехватывает горло. Ей было невероятно трудно сосредоточиться на пути к выходу, потому что было больно чувствовать, как дрожит Эрик. — Где здесь выход?

Эрик внезапно остановился за ее спиной так, что потянул ее назад. Так, что она чуть не упала на него.

— Постой.

Восстановив равновесие, Клэр медленно повернула голову и заглянула в его мерцающие, потемневшие глаза, чувствуя спиной твёрдость его груди.

— Что?

Она не могла пошевелиться, пригвожденная к месту силой его взгляда.

— Как же твой ланч?

Господи, он волновался за нее даже тогда, когда сам нуждался в заботе! Клэр сильнее сжала его руку, боясь отпустить его хоть бы на миг.

— Ланч? — пролепетала она, не понимая, о чем он говорит.

Внезапно он поднял свободную руку и развернул ее к себе, но не отстранил от себя. Вместо этого он с такой нежностью погладил ее по щеке, что у нее дрогнуло сердце.

— Что ты делаешь? — спросил он так, будто не понимал, где они.

Она не могла дышать, отчаянно борясь со слезами.

— Хочу уйти отсюда. Вместе с тобой.

Глаза его потемнели еще больше, будто он, наконец, осознал, для чего на самом деле она это делала. Пальцы его застыли у самых ее губ, заставляя ее почти задыхаться. Клэр не чувствовала ничего, кроме запаха сандалового дерева и его тепла, которое передавалось ей. Бледность постепенно исчезала, возвращая нормальный цвет лица. Это так сильно обрадовало ее, что Клэр чуть не расплакалась от облегчения.

— Клэр… — прошептал он с какой-то неприкрытой болью, от чего больно стало ей.

— Как ты? — дрожащим голосом молвила она, едва удерживаясь от того, чтобы не коснуться его, чтобы не обнять его посреди незнакомых людей, которые сновали туда сюда и странно поглядывали на них. — Что с тобой происходит?

Он нахмурился, глядя ей в глаза, а потом медленно убрал руку с ее лица, и стало очевидно, что он вновь отгораживается от нее, не собираясь ничего рассказывать. Не собираясь подпускать ее к своим переживаниям. К тому, что мучило его.

— Ты ведь хотела поесть, — сказал он уже окончательно придя в себя.

Клэр испытала почти физическую боль от того, что он так легко отмахнулся от ее вопроса. Проглотив ком в горле, она всё же поняла, что лучше пока не говорить об этом. Тем более в присутствии людей, которые мешали. Утешало лишь то, что Эрик всё еще позволял ей держать его руку в своей.

— Тебе тоже нужно поесть, — сказала Клэр, понимая, что даже его холодность не помешает ей сделать то, что она должна была сделать: ни в коме случае не должна была позволять Эрику отмахнуться и скрыться от нее. Тем более в таком состоянии. — Мы можем взять еду с собой и уехать?

Эрик так долго смотрел на нее, что казалось, ни за что не заговорит, но мягко кивнул и медленно отстранился от нее.

— Подожди меня в карете. Я скоро приду.

Ей было непросто отпустить его, но она знала, что это ненадолго. Разжав пальцы, она выпустила его руку, ощущая чувство глубокой потери, зияющую пустоту в груди, которую не ощущала никогда прежде.

Вернувшись к карете, Клэр распахнула дверь с намерением забраться внутрь, но буквально замерла, увидев небольшую красивую вазу, в которой стоял ее букет из ландышей.

— Боже…

Если до этого ей было трудно удержаться, сейчас уже не останавливаемая никем, Клэр почувствовала, как плачет. Плачет по человеку, который окончательно перевернул ее мир так, что он уже не смог бы стать прежним.

Стоя у дверцы кареты, Эрик всё никак не решался открыть ее.

Черт возьми, он терял голову рядом с ней так, что не мог больше справляться с собой. И вновь не сумел скрыть то, что ей не следовало замечать! В который раз. То, что она вновь увидела, поняла и попыталась успокоить тогда, когда он был не в состоянии сам это сделать.