— Так знаешь или не знаешь?

— Не знаю! И вообще у меня своих дел по горло, отчего я, кикимора, должен твои желания выполнять и колдуна искать?

— Потому что, это ты меня вызвал! И ты виноват!

— Это не я, а колдун!

— По твоей указке! Ты во всем виноват!

— Иди ты лесом, зараза!

— Я и иду по лесу, только проводник у меня хреновый, который никак выйти из лесу не может.

— Отстань по-хорошему, кикимора, а не то!

Испугавшись его гурозы и того, как он поддался к ней, сжав кулак, Саша отпрыгнула от него и тут же оступившись, провалилась по колено в сугроб. Охнув он ужаса, она начала дергаться, пытаясь вылезти из ледяного капкана. На ее глаза навернулись слезы. На ее удивление, Коля оказался рядом и протянул ей руку.

— Ладно, губастая, все же жаль тебя. Давай руку.

— Жаль?! — выпалила она нервно, окончательно разозлившись. — Да пошел ты знаешь куда?

— Давай руку, говорю. А то здесь, в сугробе оставлю!

Она поджала губы и, скрестив руки на груди, демонстративно отвернулась от него, не собираясь ему ничего давать.

— Вот свалилась на мою голову, кикимора вредная. Еще и возись с ней.

Он наклонился и, подхватив ее за подмышки, легко достал ее из сугроба. Поставив ее на проторенную дорожку, он начал отряхивать от снега ее короткую юбку с меховой опушкой.

— И не возись! — буркнула она, оттолкнув его руку, и сама быстро отряхивая свои ноги в плотных белых колготках от снега. — Больно ты нужен, неотесанный мужлан.

— Хорошо, хватит спорить, — сказал он вдруг примирительно. — Пойдешь со мной. Думаю, колдун этот около моего дядьки Карачуна, ворожея темного, околачивается. А дядька мой во дворце покойного батюшки моего засел с войском царским. Как отвоюю я царство свое назад, так колдуна изловим и заставим его тебя обратно домой вернуть. Добро?

— В смысле, твое царство? Какое царство?

— Это царство-государство батюшкой моим покойным мне завещано. Но отобрал его Темный Карачун, да на всю округу чары навел, что пелена серая все небо укутала, да солнечные лучи не пускает на землю-матушку, оттого, уже третью неделю мрак везде. Не видишь, что ли?

— Вижу, я просто думала это сумерки.

— Да сейчас все время сумерки. Ни дня, ни ночи не разобрать, говорю же. Карачун солнечный свет на землю не пускает. Да холодом и морозом все кутает. Он теперь всем владеет. А меня выкинул к черту на кулички, да еще и силы лишил, ибо пояс обережный отобрал. Но я просто так не сдамся, все же царевич я! Должен я царство свое отвоевать обратно, да солнце ясное освободить от мрака!

— Что за сказки ты рассказываешь? — удивилась Саша.

— Какие сказки?

— Ну, сказку, словно твой, этот Карачун, как крокодил солнце проглотил.

— Какой еще крокодил? Не ведаю ни про какого крокодила! Я тебе правду говорю, кикимора! Не веришь мне, ну и ступай прочь!

— Опять началось! — выпалила Саша, вновь догоняя его. — Ну так и быть, верю я тебе. Я в каком-то заколдованном царстве. Ты царевич Коля, Карачун – твой дядька, он отобрал у тебя трон, а колдун может вернуть меня назад, так?

Молодой человек вновь пошел вперед и только буркнул:

— Хочешь верь, хочешь не верь. А если хочешь вернуться обратно в дупло и на свое болото, то пошли со мной. Помогу, так и быть тебе, щуплая.

— Ох! Вот и спасибо, Коля, — обрадовалась Саша, совсем даже не обидевшись на слово щуплая. — Нет, чтоб сразу так. А то вечно вам мужикам с женщиной сначала поспорить надо!

— Погоди, — прикрыл он ей рот рукой. — Додумался я, куда идти надобно. Это лес то заколдованный. Надо идти в обратную сторону!

— Как это?

— Мы с колдуном пришли с юга на север, а обратно так же идти надо!

— С севера на юг?

— Нет. С юга на север, как и на ту поляну к дубу волшебному шли. И тогда выйдем.

— Ничего я не поняла.

— Ну, ты же не Жива Премудрая, а кикимора, тебе и не понять.

— Прекрати назвать меня кикиморой! Мне это неприятно.

— Да? Ну, хорошо. Хотя кикимора обычное название для болотных ведьм, они обычно не обижаются.

— А я не ведьма, и тем более не болотная!

— Неужели? Но все ж больно похожа на нее.

— Ты на царевича тоже не больно похож.

— Конечно, я ж опальный царевич, еще и заколдованный.

— Кем же заколдованный?

— Дядькой моим Карачуном, я ж сказал уже. Он у меня хитростью пояс обережный, матушкой покойной подаренный, отобрал. И я силу свою богатырскую потерял. Оттого, теперь и нужна мне дружина богатырская, чтобы одолеть его, да трон царский вернуть, на который меня народ наш посадить хотел. А раньше бы, с поясом матушкиным он со мною ни в жизнь не справился, — он чуть прищурился и как то по-доброму добавил. — Пошли, а то уж и впрямь холодает.