Суперинтендант кивнул.

– Мисс Херншоу, можете рассказать, сколько лекарства было в пузырьке, когда вы собирались отмерить дозу для бабушки?

– Да. Оставалось на один раз.

«Это подтверждает слова доктора», – подумал Литтлджон. Увидев, что она «оттаяла», суперинтендант приложил все силы и подробно расспросил ее о том, как прошел вечер, избегая прямых вопросов о Карновски.

Ответы Дженни совпадали с рассказом Кэрол. По сравнению с кузиной, она была менее уверена в том, что касалось определения времени событий, но да, она думает, что где-то в четверть восьмого Кэрол вышла из комнаты и оставила ее беседовать с мистером Карновски. Она не помнит, когда вернулась кузина, но сама она без пяти девять ходила наверх – посмотреть, приняла ли бабушка лекарство перед тем, как выпить молоко.

– Я упоминала об этом и раньше, но мы говорили, и время пролетело незаметно.

– Было так важно, чтобы миссис Лакланд допила лекарство? – спросил суперинтендант.

– Нет, я не думаю, что это было особенно важно. Но доктор Фейфул всегда настаивал на том, чтобы бабушка регулярно принимала тоник, а сама она была рассеянной, когда это касалось лекарств. А было важно, чтобы на следующий день она хорошо себя чувствовала.

– Потому что она должна была подняться с постели?

– Не только. Она договорилась о встрече с адвокатом и была очень взволнованна в ее преддверии.

Суперинтендант насторожился. Встреча с адвокатом? Ему стало интересно, почему ее не упомянула первая девушка, более разговорчивая по своей натуре.

– Мисс Херншоу, вы знаете о цели встречи с адвокатом? – спросил Литтлджон.

Ему показалось, что, отвечая, девушка немного запнулась.

– Я… Мы считаем, что бабушка собиралась составить новое завещание.

«Кажется, у нас что-то вырисовывается», – подумал суперинтендант. Сержант Вейл взглянул на начальника, но тот ждал объяснения Дженни.

– Расскажите, миссис Лакланд полностью распоряжалась всем, что ей оставил ваш дедушка? – задал он следующий вопрос. – Например, могла ли она сделать своими наследниками вас с кузиной или передать наследство кому-то еще?

На этот раз колебание Дженни было явным.

– Это сложный вопрос, – ответила она. – Понимаете, мы с кузиной никогда толком не знали своего положения. Финансовая сторона дедушкиного завещания оставалась нам неизвестной. Мистеру Ренни не позволялось сообщать нам ее, и он рассказал лишь об условиях опеки.

– Разве ваша бабушка не просветила вас? Хотя бы косвенно?

– Иногда она намекала на одно, иногда на другое, – покачала головой Дженни. – Несколько лет назад мы считали, что она владеет лишь правом на пожизненное пользование имуществом, а после ее смерти мы унаследуем все. Но с тех пор она так часто говорила о собственном завещании, что мы толком не поняли, что именно находится под ее контролем, и может ли она сделать нас нищими, если пожелает, – голос девушки задрожал. – В последнее время я считала, что предыдущие намеки на то, что мы – дедушкины наследницы, делались намеренно, чтобы когда она решит лишить нас наследства, это еще сильнее шокировало нас.

Суперинтендант был определенно потрясен. Его брови приподнялись.

– Это описывает миссис Лакланд как довольно злобную личность, – предположил он.

– Да, – твердо согласилась Дженни.

Литтлджон вздохнул.

– Ну, очень скоро вы узнаете точные условия завещания, – заметил он.

Дженни ничего не ответила, и суперинтендант возобновил допрос. Он вернулся к визиту в спальню миссис Лакланд в девять вечера. Девушка просто заглянула к ней, поняла, что та спит. Да, она заметила подушки, но она знала: бабушка будет очень недовольна, если она ее разбудит, а она неизбежно проснется, если попытаться поправить подушки. Кроме того, Дженни была уверена, что бабушка еще проснется и позвонит кому-то из них. Нет, она не подходила к кровати достаточно близко, чтобы заметить, осталась ли в пузырьке последняя порция тоника.

– Как спала ваша бабушка? – спросил суперинтендант.

– Полусидя и громко храпела.

– Что вы сделала затем?

– Спустилась и сказала кухарке, что бабушку не стоит беспокоить, принося ей молоко.

Литтлджон без комментариев выслушал ответы девушки и перешел к ночному приступу, вызову врача и смерти миссис Лакланд. Девушка ответила, что когда вошла кузина, она крепко спала, но быстро проснулась – тревога в голосе Кэрол развеяла сон. Суета в коридоре и их полушепот, должно быть, потревожили мисс Буллен – та выглянула из своей комнаты и вскоре присоединилась к ним, а узнав, что произошло, отправилась за миссис Бидл. Кузины поспешили в комнату бабушки. Дженни осталась там, а Кэрол побежала вниз – звонить доктору. Бабушка умерла спустя более чем два часа после его прибытия. Да, все это время она провела в ее комнате, а мисс Буллен совсем упала духом, и после прихода врача была совсем бессильна.

– Как она сейчас? – спросил суперинтендант.

– Она в постели. Доктор дал ей бромид и посоветовал постельный режим в течение дня. Не думаю, что она в полном порядке. Как и Кэрол, – прибавила она.

– Позже я хотел бы поговорить с мисс Буллен, – заметил Литтлджон. – А сейчас, мисс Херншоу, я был бы благодарен, если бы вы оставили мне адрес мистера Карновски. Дело в том, что я обязан опросить всех, кто был в доме, хоть это и формальность.

Он увидел, что девушка напряглась.