– Да, – признал он, очевидно, решив, что молчать нецелесообразно. – Высказывались предположения, что миссис Лакланд помогла доктору Фейфулу начать практику. Понимаете, она знала его еще в Лондоне, когда он не был процветающим практикующим врачом, каким его знал Минстербридж.

– Мистер Ренни, как вам кажется, доктор Том знает обо всем этом? – спросил Пардо.

Старый юрист печально улыбнулся.

– Не могу сказать. Когда начались эти слухи, доктор Том был совсем младенцем, а может, еще и не родился. Мы не знаем, мог ли отец рассказать ему, и мог ли он сам о чем-то догадаться, – мистер Ренни замолчал, а затем неожиданно добавил: – Инспектор, думаю, что если это так важно, то, будь я на вашем месте, я бы спросил его.

– Возможно, я так и сделаю, – ответил Пардо.

Он думал об этом, идя от юриста к Лакландам. Во всяком случае, это дает объяснение намерениям миссис Лакланд оставить наследство доктору Фейфулу. Тот не только восстановил ее здоровье, но и был сыном ее фаворита. Но дойдя до дома, инспектор решил, что не стоит ставить этот вопрос перед доктором.

Все домашние собрались в утренней комнате, как и просил инспектор. Хенесси открыл ему дверь, а затем присоединился к группе под присмотром Солта, появившегося в доме за десять минут до Пардо.

Инспектор подумал, что атмосфера была неестественной: молчаливое ожидание неизвестно чего в светлой и тихой комнате, в которую из сада били солнечный свет и легкий бриз. Кэрол, бледная и сосредоточенная, сидела в кресле, спиной к окну. Дженни Херншоу, стоя, полушепотом говорила с миссис Бидл, на лице которой была смесь любопытства и решимости претерпеть причуды следствия. Эмили Буллен сидела в еще одном кресле, лицом к Кэрол. Ее выпяченные глаза тупо уставились в одну точку за окном, что придавало ей оцепенелый вид. Солт сидел за маленьким круглым столиком у книжного шкафа и пытался выглядеть насколько возможно понеприметней, но при этом внимательно наблюдая за компанией. Он с облегчением выдохнул, когда вошел Пардо, а Хенесси почтительно расположился у двери.

– Док и Карновски еще не пришли, – пробормотал Солт. – Думаете, он появится?

– Да, – коротко ответил Пардо. – Подождем.

Он не возражал против того, чтобы подождать. Пардо чувствовал, что напряжение, вызванное ожиданием, может оказаться полезным. Сержант уступил инспектору свой стул, а сам занял место у двери, шепнув пару слов Хенесси, который тут же вышел.

Прошла всего минута или две, как в холле раздались голоса: дворецкого, доктора Фейфула и еще одного человека. Доктор сердечно рассмеялся, дверь открылась, и он вместе с Карновски прошел в комнату. Дворецкий следовал за ними. Актер поприветствовал всех небольшим поклоном, поймал взгляд Пардо и, не говоря ни слова, сразу же подошел к Дженни. Они сели на маленький диван у окна, а миссис Бидл тем временем тяжеловесно прошагала через всю комнату к тому месту, где стоял Хенесси, и устроилась в плетеном кресле.

Доктор Фейфул поднял руку, приветствуя всех, улыбнулся Кэрол (она ему не ответила), сказал: «Надеюсь, не опоздал, инспектор», – и, сунув руки в карманы, встал на свое место недалеко от стула Пардо.

Инспектор поднял взгляд от записей, с которыми якобы консультировался. Обратился он к Кэрол:

– Здесь не хватает только одного человека, и это – Эдит Доус. Где она?

– Дома, – коротко ответила Кэрол. – Утром мы нашли записку, в которой она говорит, что не вернется.

Пардо лишь изобразил небольшое удивление и перевел взгляд на Дженни, которая опустила глаза, уставившись на затылок кузины. Карновски наблюдал за Дженни. Слуги терпеливо ждали следующего хода. Инспектор не мог увидеть, куда смотрит доктор Фейфул, а взгляд Эмили Буллен был направлен в окно. «Игра в кошки-мышки, – подумал инспектор, – интересно, кто набросится первым?».

– Вы спрашиваете себя, почему мне захотелось, чтобы вы все встретились здесь, – начал Пардо. – Ну, от каждого из вас я хочу кое-что услышать, и можно сэкономить время и силы, если сказать это один раз вместо того, чтобы повторяться много раз.

Он посмотрел на французские часики, после чего спокойно обвел всех взглядом.

– Из заданных вам в последнее время вопросов вы знаете, что кто-то писал анонимные письма в связи со смертью миссис Лакланд.

Наступившую паузу никто не прервал. Тишина в комнате не сочеталась с количеством находящихся в ней людей.

– Эти письма приходили несколько недель, и они выдвигали обвинения против одного из вас. Получатель передал письма в полицию. Злобные анонимки – серьезный вопрос сам по себе. А когда дело касается убийства, его значимость повышается. Я не думаю, что автор этих писем понимает, в каком опасном положении он или она находится.

Инспектор снова сделал намеренную паузу. Он снова присмотрелся к выражениям лиц. Кэрол смотрела вниз, на носки собственных туфель. Было сложно понять выражение ее лица. Дженни испуганно и словно зачарованно смотрела на Эмили Буллен – теперь та не сидела, как истукан, а беспокойно вертела головой, словно что-то потеряла. Пардо услышал, как за его спиной скрипнул стул, а севший на него доктор тяжело вздохнул.

– Эти письма, – с просчитанным пафосом продолжил Пардо, – вызывают естественные подозрения против своего автора – как против лица, ответственного за смерть миссис Лакланд.

Дженни Херншоу подалась вперед, но затем снова откинулась назад. Пардо увидел, как Карновски удерживает ее за руку.

– Я говорю все это, поскольку со вчерашнего дня ситуация стала намного серьезней. В течении примерно недели казалось, что аноним прекратил рассылку писем. Но вчера утром пришло еще одно письмо, от того же человека, а сегодня… сегодня сама полиция получила…