– Послушай, тебе действительно лучше выпить эти таблетки. Ты очень большой парень, поэтому три, думаю, в самый раз. – Я все же освободила свою руку и выдавила таблетки дрожащими пальцами. Одна упала. Я наклонилась за ней. А он, воспользовавшись этим, опустил руку мне на поясницу. Я ужасно нервничала от того, что он вытворяет, но по какой-то причине не могла сказать ему стоп и просто делала вид, что ничего не замечаю: - Дозировку для взрослого рассчитать легко, гораздо сложней для ребенка. Каждый раз, когда Этель болеет, я судорожно высчитываю все эти миллиграммы… Алекс, что ты делаешь?

Он проник рукой под мой свитер и осторожно поглаживал поясницу чуть повыше пояска на брюках.

– Тебе хорошо с ним?

– Алекс!

– Знаешь, сколько раз, сидя там… За колючкой, я думал о том, как ты? С кем? И сходил с ума от дикой ревности. От бессилия… Ненависти. Как будто мне было мало проблем. Еще и это…

Он смотрел прямо перед собой… Но его взгляд был направлен будто вовнутрь. Мне было по-настоящему страшно. Казалось, он бредит. И только один бог ведал, что ему могло прийти на ум в таком состоянии.

– Не знаю, что ты там представлял, но, думаю, это имело мало общего с действительностью. Примерно в это время я страдала от жуткого токсикоза. И обнималась разве что с унитазом, – деланно весело заметила я, пряча свой страх поглубже. И это, кажется, немного привело его в чувство. Алекс моргнул.

– Что?

– Говорю, я мучилась от токсикоза. У меня был чудовищный токсикоз, знаешь ли, который длился практически всю беременность. Меня мутило от всего абсолютно. Я блевала даже в родзале.

Пока он переваривал информацию, я сходила в кухню, набрала воды и, вернувшись, в который раз протянула ему таблетки.

– Выпей. Да я поеду. Или, может, все же вызвать врача?

– Зачем?

– Чтобы он послушал тебя. И исключил хрипы в легких.

Алекс резко дернул головой, отказываясь от моего предложения. После чего послушно выпил таблетки. И улегся на диван, который я только что перестелила, и, кажется, вырубился в тот же момент. Я покосилась на часы. Остаться с ним я не могла. Поэтому схватила его телефон, завела будильник на оповещение через четыре часа, начеркала на салфетке записку «выпей меня» и на нее же выдавила новую порцию таблеток. Ужасно… просто ужасно хотелось просмотреть список контактов. Сообщений… Поймав себя на этой мысли, я отбросила смартфон и судорожно сглотнула.

Я опоздала. К тому моменту, как я подъехала к дельфинарию, преставление уже давно закончилось. Этель с няней дожидались меня в кафе. К счастью, шоу дочери очень понравилось, и всю дорогу до дома она болтала, не замолкая ни на секунду. А я рассеянно ей улыбалась, думая совсем о другом. Мне чудился Алекс. Зверь, запертый в клетку. Я пыталась представить, что он чувствовал в тот момент, как справлялся, и… меня охватывала такая тоска, что хотелось выть. А еще злость. Жгучая, как кайенский перец. Попадись мне сейчас Сергей – я бы задушила его собственными руками. За то, что он сделал со всеми нами. Я не могла простить. Его. Но, что самое главное, я не могла простить себя. Если бы я только попыталась… Все случившееся так легко было предотвратить. Так легко, господи… А что теперь?

Утром, когда няня пришла, я снова поехала к Алексу. По дороге позвонил Игорь, и я поболтала с ним, делая вид, что все в полном порядке. Я плела паутину лжи, как чертова паучиха. И сама же все сильней в ней запутывалась.

На этот раз мне не пришлось звонить в домофон. Я додумалась забрать ключи с полки. Открыла подъездную дверь, поднялась на шестой этаж. В руке был пакет с ресторанной снедью и букет цветов. Я зачем-то купила цветы, господи… У самой двери замерла. Может, это была плохая идея? А что… что, если он не один?

Какого черта тебя это волнует?! – рассердилась. Резко сунула ключ, но дверь открылась сама. Навстречу мне вышел мужчина. Среднего роста, щуплый, невзрачный. Смерил меня пристальным взглядом и, ничего не сказав, шагнул в лифт. А я, помедлив, вошла в квартиру и замерла с открытым ртом.

Алекс стоял, обернув бедра полотенцем. Одной рукой, ухватившись за косяк, потому что его немного покачивало, а другой вытирал голову старым полосатым полотенцем. У меня пересохло во рту. Я сглотнула, но слюна стала вязкой, словно кисель – лучше не стало. Он повернулся и увидел меня.

Скажи что-нибудь! Не выставляй себя дурой! Я пыталась, но не могла… Не могла. Меня обуял такой дикий голод, что я с трудом заставляла себя оставаться на месте. Хотя мысленно я уже была рядом и слизывала хрустальные капли, собравшиеся на его шее.

– Привет, - усмехнулся он, провел полотенцем ниже по бледной груди.

– Тебе не нужно было купаться, – каким-то чудом выдавила я из себя.

– Я вспотел.

– Ну, и что? Когда температура – нельзя купаться.

– Мне уже получше. Спасибо за лекарства.