– Тогда что же это?
– спросил Дым-Дым.

– Надо подумать, - сказала Мирра Ефимовна.
– Боюсь, что это все что угодно, но только не звезды.

– Допустим, что машина все-таки проявилась под водой, - пробасил из своего угла Вова Лур, неизменно всеми именуемый Воволуром, - тогда легко предположить, что точки - это светящиеся микроорганизмы. У меня сразу же мелькнула такая мысль - здорово похоже.

– Если бы мы имели хотя бы несколько снимков с каждого аппарата, мы смогли бы определить, двигаются они, или нет, - вздохнула Светка.
– Но у нас - три одновременных снимка. За такую надежную аппаратуру гнать надо из проблемной лаборатории.

Все повернулись к Воволуру.

– Ага, нашли виноватого!
– разъярился Воволур.
– Мои приборы в нормальных, человеческих условиях работают безотказно. И триста снимков за полминуты, и все коврижки. Но кто из вас мог сказать мне, что будет с приборами в момент перехода из одного времени в другое?
– вопрос был риторический, - естественно, никто ему ничего не мог сказать.
– Я же просил вас, пошлите меня, без человека все эти приборы - пустое место... Ведь просил? Так нет, псину запихнули, много от нее проку. Сидит вон в вольере, чешется, а у меня даже альтиметр и тот показал чуть ли не бесконечность. А вы хотите четкой работы фотокамер, которые, естественно, разрегулировались при запуске, потому что все механические системы получают какой-то импульс, толчок, если хотите, и нужен человек, чтобы все снова привести в рабочее состояние. Если в следующий раз я не полечу с моими приборами...

– Спокойно, спокойно, - прервал его Дым-Дым.
– Могу вам обещать совершенно определенно, что в следующий раз вы не полетите. Но число приборов мы увеличим и, главное, вынесем их на поверхность машины. Наш Неглавный теоретик хочет на это возразить?

– Да нет, - ворчливо проговорил Подымахин.
– Я уже устал возражать. Вынос приборов бесполезен, они все равно ничего не покажут, одну чушь, вроде бесконечности на альтиметре или нулевого давления на барометре, как это было сейчас. И наличие человека в кабине, даже такого крупного специалиста, как наш уважаемый Воволур, ни к чему не приведет. В сотый раз повторяю, что все приборы, устанавливающие контакт с миром прошлого, будут слепы и глухи - ведь они вместе с машиной будут все-таки находиться в настоящем времени, только посреди прошлого, как изолированный островок. Они ничего не зафиксируют, так же как мы не можем увидеть сигарету, которая вчера валялась на этом столе и была кем-то убрана.

– Конечно, - сказала Светка, - еще бы за вами не убирать.

– Знаете, Подымахин, - сказал Дым-Дым, сразу же потянувшийся за портсигаром, - я всегда с любопытством вас слушал. Вы проповедуете невозможность контакта с прошлым. Но вот, - он постучал пальцем по снимку, - вот следы - туманные, правда - первого контакта. Так что же?

– Это не следы контакта. В момент перехода в машине творилось что-то невообразимое - приборы мотало между нулем и бесконечностью, аккумуляторы разряжались сами собой, пристойно вел себя только автоматический переключатель, который должен был через тридцать секунд вернуть машину назад. И то потому, что он действовал на радиоактивном распаде, а не при помощи простого часового механизма. Так вот, я убежден, что при такой кутерьме на внутренних стенках машины - и на поверхности иллюминатора могли возникнуть крошечные искорки. Микроразряды. Вот вам и светлые точки. А чернота - тот самый мир прошлого, который не в силах зафиксировать приборы настоящего.

– Хорошо, - сказал Дым-Дым, - очень хорошо. Вот единственный человек, который сказал: я убежден. А остальные? Повесили носы, раскисли. Набрал сотрудников! Чего вы ждали, молодые люди? Мезозойских болот, где выводок динозавров будет вам демонстрировать вульгарную борьбу за существование и иллюстрировать естественный отбор по Дарвину? И не мечтайте. Динозавров не будет - на мезозой нам не хватит энергии десяти Аюрюпинских каскадов. Вот так. А сейчас считать первый запуск успешным, готовиться ко второму. Завтра к двенадцати представить мне в письменном виде свои соображения касательно надежности приборов. Все.

– А...
– заикнулся Воволур.

– Я уже сказал: "а" не будет. Полетит снова собака. И еще одно: прежде времени прошу не болтать. Особенно это относится к дамам - прошу меня за резкость извинить.

В минуты раздражения Дым-Дым становился нарочито церемонным и старомодным.

Домой шли, как всегда, вместе - Светка, Сайкин и Арсен. Шли понуро, старательно изучая все трещины асфальта. Наконец Светка не выдержала:

– Не знаю, как остальные, а я после этого опыта чувствую себя наипервейшей дурой.

Ее тут же заверили, что остальные чувствуют себя не более достойно, с той только разницей, что они представляются себе последними дураками.

– Честное слово, мальчики, - не унималась Светка, - было бы лучше, если бы машина отказалась уходить в прошлое, или вернулась вся всмятку, или вообще не вернулась.

– Гм, - сказали мальчики.

– Тогда было бы очевидно, что эксперимент пошел прахом. Стали бы думать, что делать дальше, и обязательно придумали бы. От явной неудачи легче танцевать - она сама по себе уже является отправной печкой.

– В Светкиных эмоциях наличествует некая сермяжная истина, - степенно констатировал Сайкин.
– Наверное, все великие открытия проходили через этот этап, когда открыватели совершенно искренне желали, чтобы опыт пошел прахом, а модель вместе с господами экспериментаторами провалилась в тартарары.

– Вопрос только в том, - вставил Арсен, утративший на сегодня всю свою природную веселость, - что мы имеем: великое открытие или, напротив, великое закрытие?

– Но-но, - Сайкин повернулся к нему всем корпусом, - ты так и думать не моги. Тоже, нашелся второй Неглавный теоретик.