Шрифт:
– Вы и дальше продолжали общаться?
– Мы дружили. Хотя наши отношения были скорее, как отца с сыном. Без преувеличения могу сказать, что я был, пожалуй, самым близким к нему человеком. Есть некоторые тайны его жизни, которые знаю теперь только я.
– Поделитесь?
– Мало кто знает, что Сталин всю жизнь писал стихи, сказки для детей, любил петь, обожал дружеские застолья. Среди сотен песен, которые он знал наизусть: «Сулико», «Семь сорок» и «Поручик Голицын». До сих пор помню, как он с надрывом пел: «Раздайте патроны, поручик Голицын! Корнет Оболенский, налейте вина!». Ворошилов при этом всегда подливал нам вина (такая у нас была традиция). Поэтому мы со Сталиным звали его между собой корнетом Оболенским.
– Извините, Александр Николаевич, но я читала, что песню «Поручик Голицын» написал шансонье Звездинский в семидесятые годы двадцатого века. Сталин никак не мог знать ее.
– Выходит, что я маленько перепутал. Неважно. Я просто хотел сказать, что Сталин очень любил песни.
– Вам нравился Сталин, как человек?
– Очень.
– Что вас в нем привлекало?
– Он был очень верным в дружбе человеком. Если ты был ему настоящим другом, то мог положиться на него во всем. Очень тяжело он переживал измены друзей. Не было для него ненавистней человека, который предал дружбу.
– Много у него было друзей?
– Вначале, да. Например, я, Орджоникидзе, Каменев, Бухарин, корнет Оболенский. Хотя корнета Оболенского Сталин считал глупым человеком и дружил с ним меньше, чем с другими. Кстати, сейчас многие считают, что лучшим другом Сталина был Молотов. Это не имеет ничего общего с действительностью! Сталин Молотова не любил. Часто называл его «каменной задницей» за бюрократизм. Другое дело, что Молотов очень любил Сталина. В конце жизни вождя из всего его ближнего круга, только Молотов и я продолжали любить его (хотя я уже меньше). Все остальные в тайне ненавидели, боясь, что он их расстреляет. Признаться, я тоже стал немного побаиваться. Поэтому решил не вмешиваться, когда его убивали.
– Убивали?!
– Да. Бывший друг Берия. Сталина вообще часто предавали близкие люди. Такая, видимо, карма. Началось все с Каменева на 14 съезде партии!
– Извините, я плохо ориентируюсь в съездах коммунистической партии. Когда был этот съезд, и что на нем произошло?
– В 1925 году. Зиновьев и Каменев (на тот момент лучшие друзья Сталина) неожиданно коварно выступили против него. К своему заговору они подбили всю ленинградскую парторганизацию (ей руководил Зиновьев) и вдову Ленина, Надежду Крупскую. Тогда Сталину с большим трудом удалось отбить атаку. С тех пор он стал относиться к выбору друзей гораздо осторожней, да и с нами (старыми друзьями) прежней душевной близости уже не было. Мне кажется, что-то надорвалось у него внутри. В душе появилась рана, и с каждой новой изменой она становилась все больше!
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. ПРОКЛЯТАЯ КВАРТИРА
– Страшнейшим ударом для Сталина стала измена Серго Орджоникидзе. Ведь он знал его тысячу лет! Еще с Кавказа! Это Серго привел Сталина в партию, провел в ЦК. Всегда поддерживал во внутрипартийных разборках с Троцким и Зиновьевым! И тут возникла эта история с проклятой квартирой!
– С какой квартирой?
– Зашел однажды Серго к Сталину в гости. Начали они что-то отмечать. Праздновали широко, как принято на Кавказе. Колбасились несколько дней. На телефонные звонки не отвечали. Казенного курьера, который к ним с секретным пакетом пришел, спустили с лестницы. Михаил Иванович Калинин, председатель ЦИК, гулял по территории Кремля, свежим воздухом дышал. Они в него стали плевать из окна! Угрожали избить! В конце концов, политбюро постановило, чтобы я их утихомирил. Захожу в квартиру. Картина Репина! Дым коромыслом! Сталин с Серго сидят за столом и орут во все горло «Поручика Голицына». Я кричу: «Война!!!». Только так их смог успокоить.
– На самом деле войны не было?
– Точно не помню. Может, и была. Серго тут же протрезвел. Засобирался к себе в наркомат. Вдруг Сталин кричит: «Что загрустили мой юный корнет?! Хочу сделать тебе приятное, Серго. Дарю эту квартиру. Будь в ней счастлив!». Тут же собрал свои вещички (гитару, старые валенки, заштопанную шинель), взял жену с детьми в охапку и ушел жить в дворницкую (в подвал этого же дома). Так они там и жили потом год или два. В конце концов, Надя (жена Сталина) не выдержала житейской неустроенности и покончила с собой!
– Ужас какой. Я не понимаю. Сталин был руководителем страны. Разве он не мог взять себе любую квартиру, какую только захочет?
– В жилотделе ЦК, который занимался распределением жилой площади для ответственных работников, по карточкам учета выходило, что у Сталина отдельная пятикомнатная квартира. Официально ведь квартира, где теперь жил Серго, продолжала числиться за Сталиным.
– А забрать квартиру обратно у Оржоникидзе?
– Даренное возвращать нельзя (закон Кавказа).
– Вы утверждаете, что Сталин жил в каморке?
– В дворницкой. Подвальный этаж. Восемь квадратов. Без окон. Соседи сверху вечно заливали. Сам Сталин – кремень. Он все, что угодно мог вытерпеть. А вот жена его, Надя, совсем извелась. В конце концов, взяла пистолет и ушла, как говорится, в мир иной!
– Странно. А что у Орджоникидзе не было своей квартиры?
– В том то и дело, что была. Сам Орджоникидзе был очень хорошим человеком. Он не раз говорил Сталину, что ему эта проклятая квартира не нужна. Но Сталин даже слышать ничего не хотел.