— Назови.

— Тимофей Поплавский.

Он положил трубку.

— Слушай, Жень, что мне будет за компьютерный взлом и разглашение секретной информации?

— А также доведение до самоубийства. Забыл?

— Не забыл. Так, что?

— Активизация гена тебе будет, Высший. Сейчас поедем в Единый Институт Генетики, пока ты еще дел не натворил.

— Поедем, Жень, конечно. Только сначала мы поедем к Леньке на дачу.

— Ты хочешь с ними проститься?

— Думай, как хочешь, Жень, только поедем!

— Хорошо.

Полиция приехала раньше них. В большинстве своем homo naturalis, но фанатично преданные Иным только за то, что им позволили жить в городе и не заниматься черной работой. Свора верных псов, сильных, хорошо обученных и далеко не глупых для своего племени. Слишком велик конкурс на место в полиции.

Иного со спутником пропустили. Как могли не пропустить Иного? В печи догорали дрова, уже стало холоднее. В магнитофоне на подоконнике стояла полностью прокрученная кассета. Юра без движения лежал на диване и был очень бледен. Лео — на кровати у противоположной стены. Спят? Мертвы?

— Они живы? — почти закричал Тим.

— Живы, — спокойно ответил начальник полицейских, тоже Иной. — Но это ненадолго.

— А где врач?

— Какой врач? Это же homonaturalis. К тому же пытавшиеся скрыться от властей. Кому они нужны?

— Но здесь двое Иных! Неужели вы их не вытащите?

— Зачем? Это отработанный материал природы.

— Женька! Почему ты мне сразу не сказал?

— Я не знал, что они уже приняли снотворное. Иначе мы бы просто послали их в резервацию.

— Да? Значит, предотвращать самоубийства нужно, а спасать уже не обязательно?

— Ты совершенно прав. Решение о самоубийстве, принятое представителем вида homonaturalis, до того, как он увидит резервацию, является необоснованным. Поверь мне, резервация — это значительно лучше, чем лес. Потом — пожалуйста. Я сам остановлю сердце любому homo naturalis, который меня об этом попросит. Их существование не является необходимым. Это акт милосердия и воля Высших. Но тратить усилия на спасение homonaturalis совершенно нелогично. Они не стоят усилий, которые могут быть потрачены на их спасение.

— Женька, когда ты так говоришь, мне тебя убить хочется.

— Станешь Высшим — будешь иметь полное право. Но тогда у тебя наверняка пропадет это желание.

Тим отвернулся к окну и отмотал немного назад кассету, оставшуюся в магнитофоне. Включил.

разнеслось по комнате. Открыл окно. В лицо ему ударил холодный ветер.

— Первый этаж, — прокомментировал Женька.

Тим повернулся к нему.

— Слушай, Жень, у меня к тебе просьба.

— Да?

— Обещай, что выполнишь.

— Скажи сначала.

— Останови мне сердце.

— Высшему? Никогда!

— Я не хочу быть Высшим.

— Тебя не спрашивают. Эй, полиция, окно закройте. Вы мне Высшего простудите. Он еще не научился изничтожать в своем организме непрошенные бактерии. Не хватало еще потерять такое сокровище из-за осеннего сквозняка! Высшие — они товар штучный.

Окно закрыли, и Тим был выгнан на середину комнаты. Юра на своем диване вздрогнул и закашлялся, у него началась агония.

— А мне говорили, что это совсем безболезненная смерть, — прошептал Тим.

— Обычно человек захлебывается рвотными массами, — заметил Женя.

Он взглянул на умирающего, и тот затих.

— Остановка сердца, да? — спросил Тим.

— Да. Мне сделать то же самое для Лео?

Тим кивнул.

Иной перевел взгляд на кровать, и рука Лео бессильно упала к полу.

— И я пошел отсюда!

— Ты арестован, — спокойно заметил Женя.

— До Единого Института Генетики, да?

— Совершенно верно. Поль, — обратился Женя к другому Иному. — Одолжи мне полицейских, а сам приберись здесь.

Поль кивнул.

— Для меня вслух говорил? — спросил Тим, когда они спустились с крыльца.

— Для тебя.

Вслед им из покинутого дома поплыл мутный серый дымок, и Тим почувствовал слабый запах тления.