— Выдать ее за этого урода? — Рома криво усмехнулся. — Себе хотя бы не врите.

— Ты не первый, кто решил, что моя дочь — легкая добыча, — Лебедев расправил салфетку. — Наивная закомплексованная толстушка… Как удобно!

— Она не…

— Мне можешь лапшу не вешать! Я всех вас насквозь вижу! Чертовы аферисты! Даже если вам дать в руки миллион, он у вас сквозь пальцы просочится через неделю. Я нашел ей приличного делового человека, который не отберет, а приумножит мое состояние. Который умеет зарабатывать. И обеспечит мою дочь и моих внуков. И что сделал ты?

— Сказал ей правду, — честно ответил Рома.

— О, сильно! — с сарказмом кивнул Лебедев. — Ты правдой ее будешь кормить? А одевать — тоже правдой?

— Не ваше дело. Она сама может…

— А вот тут ты, мальчик, ошибаешься! — Лебедев ожесточенно хлопнул по столу, отчего пустые бокалы, подпрыгнув, звякнули. — Ты полный идиот, если думаешь, что получишь от меня хоть копейку. Я перепишу завещание. Оставлю все… Да кому угодно, только не Юне! Что, так она тоже тебе нравится? Без ничего? А? Я тебе больше скажу: знаешь, кто вернет мне деньги за банкет и все остальное?

— Хотите повесить это на меня?

— А ведь он не дурак, да, Коля? — Лебедев покосился на одного их своих амбалов. — Именно так. Я не привык терять деньги.

— У меня все равно столько нет.

— Ну, теперь, есть, — Лебедев протянул руку, и Коля положил в нее паспорт. — Знаю, ни один нормальный банк не дал бы тебе кредит на такую сумму, но у меня есть связи, можешь не благодарить.

— Это незаконно! — возмутился Рома.

— Что поделать, таковы издержки. Ты сам подпишешь кредитное заявление, так что никаких вопросов. Я получу все обратно, а будешь выплачивать с учетом процентов… Лет сорок. Может, почку продашь, может, квартиру. Дачу. Уютная она у вас, наверное. Родители, конечно, расстроятся, в их возрасте это опасно, но ты ведь учел все риски, правда? Когда морочил голову моей дочери?

Рома молчал. Ему нечего было ответить. Плакать и умолять о пощаде? Нет, такого удовольствия Лебедев не получит. Рома был не силен в политике, но где-то слышал: с террористами переговоров не ведут. Пусть угрожает. Пусть вешает на него долги. Если бы Роме удалось каким-то чудом повернуть время вспять, он бы все равно рассказал Юне про сделку между ее женихом и отцом. Даже, наверное, с еще большей охотой. Потому что она не заслужила, чтобы такие люди использовали ее как пешку.

Лебедев не сводил с Ромы мрачного тяжелого взгляда.

— Правда, у тебя есть один выход, — добавил Лев Львович, выдержав паузу.

— Хотите, чтобы я сказал Юне, что все выдумал, а Игорь — любовь всей ее жизни? — спросил Рома, не пытаясь скрыть издевку.

— Еще проще, — Лебедев подался вперед. — Ты просто бросишь ее. Скажешь, что без денег она тебе не нужна. Ты же у нас за правду? Вот и признайся, что затеял все это ради ее наследства. А без моей поддержки — она тебе даром не уперлась. Толстая, некрасивая, без слез не взглянешь. Скажи ей это — и можешь проваливать. С остальным я разберусь сам.

— У меня только один вопрос, — Рома сжал челюсти так, что пломба на верхней шестерке пошатнулась. — Где подписывать?

— Что? — густые брови поползли на лоснящийся лоб.

— Кредитный договор — где подписывать?

Лебедев смел посуду со стола, с звоном разлетелись осколки, и депутат вскочил, переливаясь всеми оттенками пунцового.

— Ах ты… — прорычал он, и Рома зажмурился, справедливо предчувствуя, что сейчас его будут бить.

Однако ничего подобного не произошло, потому что в тишине, нарушаемой лишь свирепым пыхтением Лебедева, вдруг прозвучал голос Юны.

— Отойди от него, папа. Сейчас же.

— Доигралась?! — взревел Лебедев. — Зря я не порол тебя в детстве, чертова избалованная эгоистка! Ты хоть представляешь, сколько мне пришлось возиться в журналистами? Оправдываться перед гостями! Серьезные люди…

— Рома здесь ни при чем, — Юна подошла ближе и выхватила у отца паспорт. — Давай, ударь меня! Сорвала тебе схему с тендером? Ну же, вперед! Как ты решаешь все вопросы? Ухо мне отрежь, в бетон закатай. Так ты работаешь, да?

— Ты понятия не имеешь, о чем…

— Вот в первый раз в жизни как раз имею! — Юна вздернула подбородок. — Толстая, некрасивая, без слез не взглянешь… Вау! Каждая дочь мечтает такое услышать в день свадьбы!

*********

— Ты не понимаешь, я тебя защищал от этого альфонса!

— От этого защищал, а другому решил поднести на блюдечке?

— Эта сделка, Юна, обеспечила бы тебе будущее, — процедил Лебедев. — А теперь…

— В общем, так, — она схватила со стола нож, обошла вокруг Ромы и разрезала скотч, который удерживал Кулешова на стуле. — Деньги за свадьбу я тебе верну. Сама. До копейки. Переведу на счет, реквизиты твои у меня есть.