— Может, начать с задницы? — предложила Лекси, внимательно глядя на грустного пса.

Эдриан вскинул голову, отфыркнулся от пряди волос.

— Чтобы она у него мерзла?

— Он и так будет мерзнуть, ты же не выстрижешь ему одну только задницу.

Улыбка на лице Эдриана стала шире. И злораднее.

— Нет, Эдриан, — заявила Лекс, после того как в добавок к улыбке темные брови взлетели верх. — Ты не станешь издеваться над псом. Если стричь — то всего.

Эд медленно вытянул руку с зажатой в ней машинкой и взглядом указал на собаку.

— Попробуешь?

— А ты боишься?

— Я никогда никого не стриг.

— Ты же служил! Никогда не ходил с коротким «ежиком»?

— Я же не делал его себе сам.

Алексис отставила чашку, соскользнула на пол, подползла к пленке. Сев напротив Эдриана, она отобрала машинку и за хвост подтянула к себе пса. Теперь капкан вокруг него сомкнулся уже двумя парами ног.

— Ну ладно, — пробормотала Лекс, включая агрегат и глядя, как завибрировали «ножи». — Однажды я стригла Диану. Нас тогда уволили, ее бросил дружок, квартирная хозяйка попросила съехать… В общем навалилось как-то, и Диди психанула.

Эдриан хмыкнул.

— Она осталась довольна твоей работой?

Лекс оторвала взгляд от машинки, заглядывая Эду в глаза.

— Нет, — бросила Алексис и приложила машинку к собаке.

«Ножи» вошли в шерсть как в мягкое масло, и через секунду на спине Миними зиял почти лысый «островок». Алексис отдернула руку.

— Черт! Я не думала, что будет так коротко!

— Бедная Диана, — протянул Эдриан и тут же попытался заслониться руками, потому что Алексис замахнулась и стукнула его по плечу.

— Нужно было надеть какую-то насадку! — возмутилась она. — Теперь придется его всего так стричь.

— Оставь ему «юбочку»…

— Отстань.

— И бакенбарды.

— Сейчас все будешь делать сам.

— Молчу.

Эдриан действительно замолчал, упершись локтями в согнутые колени и расслабленно свесив ладони. Он смотрел, как машинка плавно ходит по собачьему телу, а на пленку падают целые хлопья белой шерсти. В какой-то момент Миними перестал трястись, как на пытке, и удобно развалился, подставляя под машинку необходимые части тела.

— Смотри, как он проникся, — хмыкнул Эдриан. — Да, чудовище, лови момент. Меня, например, давно так не гладили.

— Завидуй молча, — пробормотала Алексис, хмурясь от сосредоточенности.

— Из его шерсти можно будет собрать еще одного Миними.

— Из твоей тоже.

Эдриан взял за кончик упавшую на лицо прядь, оттянул до прямого состояния, и резко отпустил. Прядь отпружинила, снова завиваясь спиралью.

— Это точно. Расскажи, что обо мне говорят в вашем маленьком славном мирке.

Алексис подняла голову, удивленно взглянула на Эда и снова вернулась к работе.

— Можно подумать, ты не знаешь, — проговорила она, проезжая машинкой по шее собаки. Эдриан пожал плечами.

— Догадываюсь, но мне интересно.

Лекс помолчала, обдумывая свой ответ. И стоит ли вообще что-то отвечать, ведь это отдавало предательством по отношению к девочкам. Но с другой стороны, если бы они знали, с кем она живет, в нее первую полетели бы камни.

— Ты поднял настоящее цунами, — заговорила Алексис. — Обсуждают все. Твои волосы, пальцы…

— Пальцы?

— …Голос…

Эд хохотнул.

— Серьезно? Что не так с моим голосом?

— О, с ним все замечательно, — улыбнулась Лекси. — Настолько замечательно, что под него готовы раздеваться.

— Боже, и как я прожил тридцать лет без этой информации! А как ты реагируешь на все эти разговоры?

Алексис оторвала машинку от собаки и посмотрела на Эда из-под бровей.

— Я? Молчу.

— Очень выгодная позиция, — уголок рта Эдриана приподнялся. — А все-таки интересно, что они сказали бы, если бы узнали, что мы соседи.

Да, ей тоже иногда было интересно. Какая-то злорадная частичка ее представляла себе вытянутые лица, злобный взгляд Кэт, победную ухмылку Дианы. Но потом Алексис вспоминала, что они с Эдрианом друг другу никто, а этот факт не все обитатели клуба пропустят мимо ушей. Они сразу нарисуют в своих головах самую пошлую из возможных картинок, а Лекс превратят в аморальную дрянь, соблазнившую местную звезду.

Поэтому замечание она оставила без ответа. Миними тем временем был уже полностью пострижен. На его теле остался миллиметр шерстяного покрова, и пес напоминал мутировавшую лабораторную крысу. Единственное, что выдавало в нем собаку — это все-таки оставленная борода, бакенбарды и брови. Да, еще лапы, которые оказалось сложно стричь из-за неровности поверхности. Вся остальная шерсть плотным ковром устилала пленку.