С другой стороны, если сивилла Ава умерла, как и должно было случиться, то… нет, чего-то я тут не понимаю.

— А если девушку посетило видение, но она попыталась изменить увиденное? Она могла это сделать?

— Нет. Никак не могла.

— Если сивилла видит смерть, то смерть наступает.

— Да, Ида. Мертвая земля знает все наперед.

— А касталы? Они знают все?

— Это невозможно. — Хеди неожиданно повернулась ко мне и лукаво улыбнулась: — Иначе я бы знала, как именно можно заманить тебя на мою свадьбу.

— Я думала, приглашение мне уже не светит.

— Еще как светит. Отправлю его сегодня же!

— Сомневаюсь, что кто-то ждет меня на такого рода приеме, — скривилась я, представляя себе эту картину.

Возвращение из университета ударило по мне не только историей с «дочерью своего отца», но и многими другими неожиданностями. Те же друзья принца — раньше я искренне считала их и своими друзьями тоже, столько всего мы прошли вместе… как-то я не ожидала, что меня можно будет так легко вычеркнуть из списка друзей. Как не проставляла, что Дарлан окажется не тем, кем я его считала.

И вместе со всем этим началось «отщепление Иды от светского общества», ведь остальные видели: что-то происходит… и начали меня сторониться, подражая влиятельным друзьям принца.

Сама я, надо сказать, тоже постаралась лучше некуда, ведь не в моем характере кому-то угождать. А на непростой характер наложилось еще и знание: я вовсе не Иделаида, наследница Высшего дома. Я Ида Мор, дочь своего отца, то есть, и впрямь отщепенка, ничего сама не заслужившая. Где-то рядом маячила еще и гордость, куда без нее.

Примерно так я и превратилась в себя нынешнюю.

— Именно поэтому ты обязана прийти!

— Я подумаю, договорились?

— Мне и этого достаточно, — Хеди сжала меня в объятиях и звонко рассмеялась: — Начинать надо с малого. Вот увидишь, ты будешь моей гостьей!

— Никак не пойму, зачем тебе это.

— Ты никогда не поверишь, Ида, но ты мне нравишься. Больше, чем кто-либо еще.

— А Константину я нравлюсь?

— Константин мечтает, чтобы наши девочки стали скельтами, как моя знаменитая мать Катарина. Остальное его мало волнует, а если и волнует… то мало волнует меня. — Ее взгляд потяжелел, но Хеди быстро взяла себя в руки. — Надеюсь завтра получить твой ответ, Ида. Если у тебя больше нет вопросов, то мне лучше вернуться, прогулка у нас и так затянулась, — она легко обняла меня еще раз и поспешно удалилась.

Я смотрела ей вслед и думала о свадьбе, на которую только что получила приглашение. Новая Хеди не слишком пеклась о любви, Константин ей даже не нравился. Но от брака с ним она и не подумала отказаться, ведь надо производить на свет маленьких служащих Хмара и поддерживать честь семьи. На это нужна особая сила, отказаться от любви и поступить как должно. И не сомневаться в своем решении.

Хеди скрылась с глаз, и я поспешила к экипажу: к вечеру лучше подготовиться. Мало ли, что (или кто) там меня ждет.

Театр — сильнейшее оружие, он отражение жизни, инструмент борьбы и учитель одновременно.

Седа Йоан, ведущая актриса театра Мортума.

— Надо на вечер прикинуться той, кем я не являюсь! — объявила я Лин по возвращении. — Справишься?

— Вы сами-то справитесь, альтьера? — не без сарказма спросила она.

— Встречают по одежке, надо, чтобы одежка справилась.

— Боюсь, в вашем случае даже она бессильна. Я подготовила платье, его прислали для вас в прошлом месяце, но вы подарок проигнорировали. Может, сейчас самое время дать ему шанс?

— Чей подарок?

— Роа Монэ, недавно он открыл салон на Низких Холмах. Вас приглашали гостьей на открытие, я говорила вам. Но вы…

— Проигнорировала?

— Точно.

— Показывай, что там за платье, может, дадим ему шанс.

Лин пробормотала что-то себе под нос, но я научилась не обращать внимания на ее неодобрительные выпады. Потому что она буквально все не одобряла.

Платье оказалось выше всяких похвал: черное бандо с длинной юбкой, на груди начинается золотая вышивка, похожая на разложенные по ткани перья, вышивка уходит вниз на юбку и разрастается там вместе с черной тканью. Замечательная работа. Мне вдруг стало нестерпимо жаль те времена, когда мне еще нравились платья, когда я с таким удовольствием наряжалась и крутилась перед зеркалом, а после торопилась на какой-нибудь прием посплетничать.

— Нравится? — спросила Лин с тревогой.

— Очень. Сможешь сделать мне прическу?