Шрифт:
Кидзаки слегка махнул рукой.
— Вот, например, один человек в лав-отеле в Икэбукуро прямо в постели получил смертельный удар в грудь.
Я напряглась, сохраняя улыбку на лице. Он наверняка сказал это специально, но не подал виду.
— Просто смотреть на страдания этого человека, ударенного ножом, совершенно неинтересно. Смотреть на него с улыбкой — тоже скучно. Нужно как следует распробовать его чувства. Нужно представить его возлюбленную или родителей, которые его воспитали, и, проливая слёзы сострадания, всё глубже и глубже вонзать нож. В этот момент жестокость, с которой ты разрушаешь жизнь, и наполняющая тебя радость сочувствия этой жизни пропитывают твоё существо. Две полярные силы смешиваются, сливаются воедино и превосходят все эмоции, доступные человеку. Добро и зло продолжают взаимодействовать, и новое чувство, руша границы дозволенного, продолжает расти. Словно водоворот. Самое важное — распробовать его без остатка. Этот момент просто восхитителен!
Кидзаки неожиданно схватил за шею женщину, сидевшую рядом. Его руки напряглись. Та от испуга широко раскрыла глаза. Его пальцы впивались в белую, мягкую, как резина, шею. Женщина не понимала, что происходит, но ощущала невероятную силу, которую Кидзаки вложил в хватку. Казалось, она распахнула глаза, осознав неожиданную несправедливость происходящего: неужели ей придётся умереть прямо сейчас?.. Наши взгляды встретились. Кидзаки сжимал её шею пять секунд, десять. Я сохраняла улыбку, но дышать было тяжело. Воздух стал плотным, напряжённым. Секунды шли. Вдруг он разжал пальцы. Закашлявшись, женщина упала на пол. Кидзаки улыбался, его дыхание было ровным.
— В такие минуты нужно думать о чувствах других. Нужно как следует ощутить, каково это, когда всю твою жизнь перечеркнули и ты находишься в шаге от незаслуженной смерти… Понимаете, о чём я?
Я не изменилась в лице. Моя жизнь всегда была непростой, и эта сцена не вызвала прилива паники. Не знаю, понял ли сидевший рядом араб смысл сказанного Кидзаки. Он только улыбался.
— Какой вы страшный человек!
— Ха-ха, занятно… Расскажи о себе.
— Что?
— Кто ты такая?
— Меня зовут Юрика.
Я подумала, что врать уже бессмысленно.
— Я не об этом. Я хочу узнать, какая ты. Как появилась на свет, что делала в жизни, а что не делала. Расскажи мне об этом… и я пойму, кто ты, какой у тебя характер, какие тенденции в твоей жизни. Вот это мне нравится. Именно это я люблю получать от людей.
Кидзаки продолжал смотреть на меня. Я чувствовала жар, сердце сильно стучало. События развивались слишком быстро.
— Я не могу… Не могу говорить об этом здесь, при посторонних.
Я постаралась, чтобы в глазах появилась поволока, вызывающе и томно улыбнулась Кидзаки. Он встал со своего места и схватил меня за руку. Я сжала его ладонь и, повинуясь, пошла следом. Что он собирается сделать с женщиной, которая явилась сюда за ним? Вокруг меня разлился холод.
7
Я двигалась по едва освещённому коридору вслед за Кидзаки, который тянул меня за руку. Старалась шагать с ним плечом к плечу, но он всё равно немного опережал. Маленькая сумочка казалась тяжёлой. У него широкие плечи. Костюм с иголочки — ни единой складки…
Нигде не было видно его охраны. Мы вдвоём шли по безлюдному коридору. Если сейчас приложить к его шее электрошокер, то, возможно, моя задача будет выполнена. Но я не могла пошевелить рукой. Его довлеющая сила заставляла меня бездействовать. Дурное предчувствие не отпускало.
Когда мы достигли конца коридора, сердце уже бешено стучало. Кидзаки медленно открыл дверь; в темноте стояло несколько мужчин. Я напрягла мышцы, чтобы бежать, и тут заметила, что люди обращены к нам спиной и смотрят вглубь комнаты. Яркий луч света разрезал пространство, было слышно чьё-то тяжёлое дыхание. На белом подиуме лежала обнажённая женщина.
— Это шоу. Смотри!
Правильные пропорции тела, очень светлая, красивая кожа. Конечности связаны, между ног закреплён какой-то прибор. Она лежала абсолютно голая, покрытая потом, перед наблюдающими за ней мужчинами. Тяжело дышала, дрожала всем телом, но не могла пошевелить ни рукой, ни ногой. Она что-то пробормотала, приподнялась, снова затряслась и громко вскрикнула. Мужчины улыбались и смотрели с пренебрежением. Мне показалось, уничижительные взгляды разжигали в ней сексуальное желание. Она плакала и шумно вздыхала, а тело продолжало реагировать на стимуляцию прибора. Зрелище рыдающей от удовольствия женщины было отвратительным. Я тоже смотрела на неё с презрением. У неё было очень красивое, сексуальное тело, наверняка соблазнила немало мужчин… Из неё вытекала слизь, и, когда она стала дёргаться, капли попали на костюмы зрителей. Те продолжали глядеть с улыбкой, но костюмы вытирали брезгливо. Я чувствовала отвращение, но внутри моего тела становилось всё горячее.
— Какая гадость!
— Посмотри ещё.
Мужчина в чёрном костюме медленно подошёл к женщине. Он повернул какую-то ручку на приборе, и женщина стала стонать громче, затем наклонился, почти прижался губами к уху и сказал:
— Прокляни этот мир!
— А… А…
Женщина открыла глаза и уставилась в потолок.
— Прокляни.
— Я…
Мужчина ещё повернул ручку.
— Я хочу, чтобы они умерли… Пусть умрут!
— Кто?
— Все! Пусть все умрут! — закричала женщина.