Папа сделал глоток из чашки, разломал вафлю.

— Рак щитовидной железы, — все так же спокойно сказал он, отправляя в рот кусочек. — Будут удалять всю железу, через два дня еду на госпитализацию.

Диана какое-то время во все глаза смотрела на умиротворенное лицо отца, прежде чем вскочить со стула, чуть не перевернув его.

— И я узнаю об этом только сейчас?! — выкрикнула она, делая шаг назад.

— Хани, — папа отставил чашку, взял Диану за руку, притянул к себе. — Прости, но мы правда хотели, как лучше. Ты была сама не своя, и мы надеялись, что скоро это пройдет… — он замолчал на секунду, растирая запястья Дианы большими пальцами. — Все будет нормально. Такие операции — не редкость. Удалят, реабилитируют, и я буду жить дальше. Правда, с обязательными таблетками, но на твоей свадьбе обещаю станцевать. Просто… не уезжай пока, ладно? Побудь дома, с мамой. Иногда будешь меня навещать, — он улыбнулся доброй, безмятежной улыбкой. — Я оставлю ключи от машины.

Голова кружилась, в ушах стучали молотки, в носу защипало. Диана несколько раз моргнула, потому что в глазах стояли слезы и отцовское лицо начинало расплываться.

— Но ты… — Диди сглотнула ком, — ты выглядишь хорошо. Как это понимать? Почему?

— Мы случайно обнаружили, — вступила в разговор мама. — Помнишь, недавно у него были камни в почках? Врач на УЗИ оказался нашим знакомым, предложил просто ради интереса посмотреть и другие органы. И увидел…

Диана не заметила, как снова медленно опустилась на край стула. Папа все еще держал ее за руки, будто из них двоих смертельное заболевание оказалось у нее. Однако именно так Диди себя и чувствовала. Родители только что всадили ей нож между лопаток. Смертельно.

— И что теперь? Как вообще это работает?

— Ну, — Макс почесал кончик носа, — я лягу в больницу, какое-то время меня будут готовить к процедуре, а потом просто вырежут щитовидку. На шее останется белый шрам… Ну знаешь, будто кто-то хотел отпилить мне голову, но остановился на полпути, — он весело хохотнул.

Диана слушала с содроганием. Она не хотела верить в происходящее, а папа вот так спокойно рассуждал на тему отпиленных голов. Мысли о Уильяме стали казаться самой незначительной мелочью из всех возможных незначительных мелочей.

— Пап, — тихо позвала Диди. — Ты же будешь жить, да?

— Буду. Я же пообещал.

Поздно вечером сидя у раскрытого окошка в комнате над гаражом, Диана прокручивала в голове новость и пыталась как-то разложить по полочкам в мозгах все услышанное. Плакать она перестала час назад. Плечи озябли и было бы неплохо набросить на них одеяло, но Диди не хватало сил, чтобы подняться со стула.

Какой зацикленной эгоисткой нужно было быть, чтобы не замечать того, что творилось под самым носом? Может и любовь Уильяма она потеряла намного раньше, чем узнала об этом? Может он все время находил себе любовниц, а она считала его образцовым и продолжала порхать по жизни с завязанными глазами и заложенными ушами? А сейчас наступила необходимая расплата. Просто все плохое постепенно накапливалось, чтобы упасть в один момент. Как блоки «дженги». Кто-то (бабушка Ханна сказала бы, что бог) складывал дом из нераскрытых проблем, как игроки складывают блоки «дженги», а потом кто-то вытаскивает один блок и вся конструкция с грохотом обрушивается.

К участку тихо подъехал серый Воксхолл и остановился у тротуара, Диана бросила безучастный взгляд на смену декораций. Машина стояла, водитель не выходил. В сумерках было видно, как он перегнулся через пассажирское сиденье и взглянул на дом. В другое время, в другой день, в другой жизни Диана отпрянула бы от окна, чтобы не быть замеченной, но не в этот раз. Ей было плевать. Уильям завис в окне на какое-то время, и было не ясно, увидел он Диди или нет. Потом он снова завел автомобиль и уехал.

А вот Диди уехать не могла. Теперь эта идея казалась смешной и детской. Все казалось смешным и детским. Ей пора вырасти, найти в себе силы и противостоять всему. Варианта «сбежать» больше не существовало.

Мини Купер заглох посреди проезжей части, проехав всего пару футов. Диана несколько раз попробовала прокрутить ключ в зажигании, машина заржала как лошадь, но на этом признаки ее жизни заканчивались. Диди вылезла на дорогу, с силой пнула Мини Купер по колесу. Не полегчало. Диана считала, что развалюху давно пора утилизировать, но папа упорно гладил машину по капоту и называл «классикой». Сейчас папа лежал в больнице и ничто не мешало сдать «классику» на лом и выручить какие-то деньги. Хватило бы на билеты до Бристоля и обратно.

Макса Мастерса госпитализировали два дня назад. Он, как и обещал, оставил ключ от Мини Купера дочери, чтобы та без проблем могла передвигаться, искать работу, навещать больного. Отец не знал, что машина отдаст концы в первую же попытку выехать на ней в мир. Диана привалилась спиной к дверце, тяжело вздохнула, посмотрела в пасмурное небо. Она честно хотела навестить папу, но обстоятельства снова все решали за нее. Максимум через двадцать минут польет первый сентябрьский дождь, загоняя всех под зонты и в укрытия. Прохладный ветер заставил поежиться и запахнуть короткую джинсовую куртку. Диди достала из кармана мобильник. Быстро найдя в интернете номер эвакуатора, оставила заявку и села на водительское сиденье. Оставалось только ждать.

Два дня назад Диана отвезла отца на этом самом Мини Купере в онкологический центр в Бристоле. Макс источал оптимизм и уверенность в завтрашнем дне, заражая своим настроением окружающих. Но стоило Диди выйти за порог центра и сесть в машину, как волшебное действие закончилось и заново подкралось чувство тревоги и безысходности. Именно в болоте безысходности она прибывала два дня. Чтобы снова увидеть свет в конце тоннеля, нужно было снова посмотреть во вполне здоровое, спокойное отцовское лицо. Эгоистичная причина для поездки. Может, поэтому Мини Купер отказался ехать.