Я бросаю на него испепеляющий, ледяной взгляд.

– Ты что, издеваешься надо мной? Ты хочешь, чтобы я сблизился с ней, зная, что я хочу трахнуть её так сильно, что едва могу думать, когда я рядом с ней?

– Ты хочешь больше, чем просто трахнуть её, – бормочет он, закуривая сигарету. – И ты, блять, беспокоишься о том, чтобы быть рядом с ней, потому что знаешь, что привязался.

– Ты нихрена не знаешь.

Он поднимает бровь.

– Пошел на хер, Малакай.

Он одаривает меня улыбкой.

– Пока что я на её стороне. Она чертовски милая девушка, не похожая на нечистого типа, что заставляет меня думать, что они преследуют её, потому что она понятия об этом не имеет.

– Не уверен, – бормочу я, чувствуя, как сжимается моя грудь от ярости, тревоги и грёбаного разочарования.

Мне нравится эта девушка.

Но если она имеет какое-то отношение к наркотикам и играет со мной и моим клубом, это плохо кончится. Это убивает меня, потому что я не хочу, чтобы хоть один волосок на её голове пострадал. Я могу только молиться грёбаному Богу, что она говорит правду и чиста, какой я видел её, когда мы сидели одни и разговаривали. А ещё лучше, когда её рот был на моём. Блять.

Ей лучше не быть замазанной.

– Мне нужно ещё кое-что сказать тебе, прежде чем мы пойдём на этот концерт. Не сноси свою крышу, потому что, черт возьми, ты уже сейчас в отвратительном настроении.

Я свирепо смотрю на брата.

– Что ещё ты собираешься на меня свалить?

Он кивает мне через плечо, я поворачиваюсь, и всё в моем мире останавливается. Кода идёт ко мне, а рядом с ним Бостон-грёбаный-Рейн. Я вижу красное. Всё в моём мире на мгновение отключается, всё, кроме чистой, грубой ненависти. Этот ублюдок является причиной её смерти. Он причина, по которой мой мир перевернулся с ног на голову. Он причина, по которой я нахожусь на этой грёбаной дороге один.

Рука Мала сжимает моё плечо, и я смутно слышу его голос у себя над ухом.

– Это не его вина, Маверик. Ты, блять, это знаешь. Ты должен оставить это дерьмо позади и снова слиться с клубом. Единственный способ сделать это – привести его и покончить с этим дерьмом.

– Ты. Ёбаный. Кусок. Дерьма, – рычу я, стряхивая руку брата со своего плеча.

– Маверик, – предупреждает Мал. – Я въебу тебе, если придётся.

– Попробуй.

Я делаю выпад, как только Бостон оказывается достаточно близко, и мой кулак летит прямо ему в лицо. Он отшатывается назад, хватая меня за куртку, и тянет нас обоих на землю. Я приземляюсь на него сверху и бью кулаком по его лицу снова и снова. Он не сопротивляется, и это ещё больше злит меня.

– Дерись со мной, ублюдок, или я убью тебя.

– Тогда убей меня, – рычит он, кровь течёт по его лицу и изо рта. – Я не буду драться с тобой, брат.

– Я не твой грёбаный брат! – реву я, снова вгоняя ему кулак в лицо.

– Это не моя вина, Маверик!

– Ты должен был защитить её! Ты должен был следить за ней! Тебе не следовало выпускать её на улицу. Ты, блять, всё равно, что убил её. Я, черт побери, доверял тебе, – кричу я, избивая его лицо снова и снова.

Вокруг нас кричат люди, мелькают камеры, но я не могу остановиться. Я вижу только красный цвет. Красный, сырой, яростный. Кто-то хватает меня за куртку и тянет назад.

– Хватит, Маверик, – рычит Мал мне в ухо, встряхивая меня. – Блять, остановись.

Я оглядываюсь, задыхаясь от боли, и вижу, что за мной наблюдают человек тридцать. Я смотрю на лежащего на земле Бостона, кашляющего и сплевывающего кровь, но он не встаёт, не пытается сопротивляться, он просто смотрит мне в глаза и говорит:

– Это не моя вина. Прости меня, брат. Когда-нибудь ты позволишь мне рассказать тебе, что произошло в тот день. Сегодня явно не такой день.

Мои кулаки сжимаются, и мне кажется, что они горят, когда это происходит. Моя грудь поднимается и опускается, и мой взгляд падает на семью, идущую к хаосу, который я только что развязал посреди улицы. Я не могу позволить ребёнку увидеть этот ужас. Поэтому я поворачиваюсь и рычу: «Держись от меня подальше», – моему брату, а потом я ухожу.

Боль в груди, кажется, вот-вот парализует меня.

Мне нужно нахуй убираться отсюда.

Сейчас же. 

Его здесь нет.

Я уже целый час пою, а его всё нет. Я вижу Мала и Коду, но у них каменные лица. Они не улыбаются, они просто стоят в стороне, наблюдая за толпой, наблюдая за всеми людьми, наблюдая за мной. Что-то случилось, я чувствую это в глубине души. Они ведут себя не так, как сегодня утром, и, возможно, это потому, что они дежурят, наблюдая за мной, но знаю, я просто знаю, что это нечто большее.

Маверика здесь нет.

И на то есть причина.

Разочарование сжимает мою грудь, и мне трудно петь, но я пою. Я пою и танцую, не желая снова подводить своих поклонников, но глубоко в моей груди есть крепкий узел, который я, кажется, не могу ослабить. Когда концерт заканчивается, я бросаюсь со сцены и пытаюсь спуститься туда, где находятся Мал и Кода, но меня останавливает охрана.

– Извините, но вы не можете туда вернуться, мисс Белл. Не раньше, чем стадион будет очищен.

– Мне действительно нужно кое-кого там увидеть, вы можете пойти со мной, пожалуйста? – умоляю я, пытаясь пройти мимо них.