– Ответ на этот вопрос: «да» или «нет».

– Этого вопроса не должно было быть, – шепчу я, из-за боли, щемящей сердце.

Он изучает меня.

– Должен был спросить.

– Отвали от меня.

– Ты же знаешь, я должен был спросить.

– Я доверяла тебе.

– Детка, – бормочет он. – Я должен был спросить.

– Пошёл ты, Маверик.

– Собираюсь туда. Очередной вопрос.

– Я не отвечу ни на один из твоих вопросов, не сейчас. Отстань от меня.

– Есть ли что-нибудь, чего ты мне не рассказываешь о Трейтоне?

Я извиваюсь.

– Отвали!

– Есть ли что-нибудь, чего ты мне не рассказываешь о Трейтоне?

– С тобой что-то не так ... ты... дикарь!

– Есть ли что-нибудь, чего ты мне не рассказываешь о Трейтоне?

– Черт возьми! – кричу я. – Нет. Нет, я сказала тебе всё, что знаю.

Он кивает.

– Последний вопрос. Почему ты взбесилась, когда увидела, как я трахаю ту женщину?

– Я этого не делала, а теперь отвали с меня.

– Мой член твёрд, детка, и я засуну его тебе в рот, если ты ещё раз соврёшь мне, потому что, чёрт возьми, я думал об этом с тех пор, как впервые встретил тебя, и мой контроль сейчас чертовски слаб.

Я изумлённо смотрю на него.

– Что, чёрт возьми, с тобой происходит?

– Подо мной самая красивая девушка в мире, она извивается, заставляя мой член пульсировать, и она лжёт мне, что меня злит. Твёрдый член и сердитое сердце–не очень хорошее сочетание. А теперь я спрошу тебя ещё раз: почему ты взбесилась?

– Я просто была шокирована, вот и все.

– Ещё одна ложь. Последний шанс, Скарлетт.

Я закрываю рот и свирепо смотрю на него.

Он наклоняется и расстёгивает молнию на джинсах. Чёрт бы его побрал. Огонь вспыхивает у меня между ног, и я ненавижу это, потому что должна злиться на него.

– Три, – бормочет он, и я чувствую, как его рука шаркает между нами.

– Ничего особенного.

– Два, – продолжает он, и звук молнии слышится ещё немного.

Проклятье.

– Я этого не делала ... Это было... ничего, – хриплю я, снова извиваясь.

– Один.

Проклятье.

– Я ревновала!– плачу я как раз в тот момент, когда он вытаскивает из джинсов твёрдый ствол. Я чувствую, как он сжимается между нами, пульсирует, большой, толстый, длинный. Но я злюсь. И будь Маверик проклят. Я так чертовски зла. – Я так ревновала. Я не знаю почему. Для меня это не имеет никакого смысла. Я знаю, что это, чем бы это ни было, никогда не может превратиться в нечто большее, чем дружба. Наши миры никогда не будут хорошо соединены, и я устала жить в боли. Я не хочу так рисковать. Но, чёрт возьми, Маверик, когда я это увидела, мне захотелось вырвать себе сердце. Из-за незнакомца, что чертовски странно…

Его рот прижимается к моему, и мои слова исчезают за вздохом, когда его язык проникает в мой рот, грубый и злой. Он целует меня не так, как в озере, а с такой силой, что у меня перехватывает дыхание. Маверик отпускает мои руки и запутывает их в моих волосах, откидывая мою голову назад и заставляя меня задыхаться, когда он углубляет поцелуй. Моя голова кружится, губы горят, а его член вклинивается между нами, горячий и большой.

И, черт возьми, я хочу его.

Но не сегодня. Не после того, как он был просто с кем-то другим.

Эта мысль похожа на ведро холодной воды, которое выплёскивают на моё тело, и я отдёргиваю голову, тяжело дыша, соски твёрдые, киска влажная и такая чертовски возбужденная, что я почти могу кончить, просто находясь так близко к нему.

– Нет. Не после того, как ты только что трахнул другую женщину.

Хватка Маверика ослабевает в моих волосах, и внезапно он проводит по ним пальцами.

– Ты прекрасна, когда ревнуешь, детка.

– Я не пытаюсь быть красивой, я серьёзно.

Его губы касаются моей щеки, а затем перемещаются к уху.

– Я знаю, дорогая.

– Остановись.

– Скоро.

Он покусывает мочку моего уха и продолжает двигаться, целуя меня в шею. Я хочу что-то сделать, всё что угодно, только не наслаждаться этим. Может быть, пнуть его по яйцам, один или сто раз. Что-нибудь ещё. Что-черт-возьми-нибудь еще. Будь ты проклято, тело, за то, что предало меня, ты должно быть на моей стороне, ты должно ненавидеть его вместе со мной. И пошла ты, вагина. Не заставляй меня воевать с тобой.

Губы Маверика скользят по моей ключице и обратно вверх по шее, целуя мой подбородок, пока он не достигает моих губ, где он уговаривает меня сначала мягкими поцелуями, порхая ими по моим губам, мягко убеждая меня ответить. Моё сердце бешено колотится, а он чертовски хорош на вкус.

– Упрямая малышка, не так ли?

– Я не хочу подбирать объедки за другими.

Он усмехается, и этот звук эхом отдается во мне.

– Ну, тогда я просто буду целовать тебя, пока ты не забудешь об этом, хорошо?

– Я этого не забуду.

– Ты придёшь в себя, когда я поцелую тебя там, где, я знаю, ты жаждешь меня прямо сейчас.

– Ты не станешь приставать ко мне со своим мерзким ртом.

– Этот мерзкий рот уже больше года не целовал ни одну женщину. Первые губы, которых я коснулся – твои.