… Они сидели в темноте наступившей ночи на ступенях крыльца и молчали. Накрапывал мелкий осенний дождь. Капли стучали по козырьку над крыльцом, выбивая тоскливую мелодию прощания с радостью и теплом…

– Так тебе сказали, что надо уходить сегодня или завтра? – Переспросил Яков, ошарашенный подробным рассказом Жоржа.

– Так и сказали: «срочно»! – Подтвердил он.

При всем своем свойстве отсутствия сострадания и сочувствия, Жорж понимал, что творится в душе Якова, но помочь ему не мог.

– Надо залечь подальше и надолго, – повторил он. – Где-то же есть место, где вас помнят и могут помочь. Главное уехать отсюда.

Яков молчал.

Прекратился дождь. Выглянула луна. Зыбкий свет осветил две фигуры на крыльце, сад, двор и можно было представить, что это сон. Кошмарный сон, из которого достаточно выйти, чтобы он прекратился.

Яков вздохнул и с тоской подумал, что кошмар только начинается и конца ему не видно.

– Пойду собираться. Надо еще Доре все объяснить. Ей будет тяжелее, чем мне. Утром поеду на вокзал, а там как бог даст. Прошу тебя, не бросай её и Борю. Ты теперь за главного здесь, – он пытался в темноте разглядеть лицо Жоржа, но тот в тени козырька навеса был неразличим. – Да еще, надо бы завершить дела с пациентами. Как это сделать я не понимаю.

– Я пригляжу за всем. Будьте покойны. Главное сохранить себя и встретиться вновь, – пообещал Жорж.

Они пожали руки и расстались, растворившись в тиши ночи.

… Раним утром, когда еще только воробьи гурьбой носятся по мостовой в поисках пищи в конских лепешках, а солнце только подсвечивает горизонт блеском нового дня, Яков вышел из дома с небольшим баулом и медицинским саквояжем с инструментами. Он сел на соседней улице в трамвай и, последний раз оглянувшись на знакомый переулок, поехал на вокзал.

Впереди был путь скитаний, старого чувства страха и неприкаянности, помноженный на постоянные думы о семье, жене, детях и внуке. Будет тяжело, и чем этот путь закончится, Яков не знал и не пытался заглянуть в будущее, потому что понимал, что это сделать невозможно.

Вот и пришел день Бобкова. Иван знал, что он придет обязательно. Это была, как её, «диалектика», о которой так часто он слышал, но пока не встречался. Но иначе и быть не могло, чтобы все эти мироеды, как клопы, повылазившие из щелей упивались своим достатком и благополучием пока трудовой народ сводит концы с концами, такого и быть не могло. Вот все и завершилось.

Мудрая политика народной власти реализовывалась на глазах. В короткое время все магазины, рестораны, кафе, лавки и прочие торговые точки оказались закрытыми.

Город затих, ожидая, чем все это закончится.

Бобков ждать не стал.

Минуя соблазнительные намеки Евдокии, пропевшей с дивана, при встрече после трудового дня, в розовом пеньюаре: «Ивашка, я твоя Дуняшка», он постучал в дверь с латунной табличкой.

Стучал долго и требовательно. Никто не ответил.

Он возвращался уже во двор, как ему навстречу из калитки вышла Дора.

Пришлось говорить на улице.

«Так даже лучше», – подумал он.

– Добрый вечер, соседка, – начал он вежливо, – я хотел поговорить. Дело в том, что новая у нас политика индустриализации – привычно произнес он, – а значит, НЭП закончился. Кабинет ваш уже не работает. Значит одну комнату надо освободить и передать мне, – быстро завершил он эту логическую с его точки зрения связь.

Дора ошарашено смотрела на него и молчала.

Бобков, ощущая непонимание и подступающее раздражение, продолжил

– Вас трое, правда мужа вашего я уже давно не вижу, но для троих, если в том толку нет и большая гостиная вам не нужна. А нам она понадобится, – заключил он.

Тут уже Дора не выдержала

–Нас в семье трое, а вас двое. Почему тогда вам нужно две комнаты, а нам одна? Это первое. Потом почему расселением в доме занимаешься ты, а не учреждения предназначенные для этого – это второе.

Третье, к нам переезжают бездомные родственники, которые без нас жить не могут. Нам может еще расширение понадобится, за счет соседских комнат, – мстительно завершила Дора и, повернувшись, пошла к себе.

Бобков был озадачен, но упрям.

На следующий день он пошел к Жоржу.

Тот выслушал его молча и пообещал подумать.

… Прошла уже неделя после отъезда Якова.

Город жил в слухах и реальности, которые ему ничего хорошего не обещали. Люди жили с базара, привычно замерев в преддверии бури и ожидании последствий этой непогоды.

Жоржу надо было давно уехать, но он был занят то решением проблем с клиентами, то Катя настояла, чтобы он решил вопрос с пополнением запасов муки и круп. Катя оказалась права, и покупка была сделана вовремя. Через день после этого цены на продукты взлетели до небес.