Затем он швырнул меня на кровать, переполз через меня и начал выполнять свое обещание — целовать мое тело.

Я отпустила свои запреты, поддалась восхитительным ощущениям, путешествующим вверх и вниз по моему телу, и решила позволить себе веселиться и наслаждаться этим, пока это продолжалось.

И с Джексоном, я знала, это может быть очень долго…

Глава 13

Я просыпаюсь одна, и на какую-то долю секунды мне становится даже немного обидно.

Потом я осознаю, что Джексон всё понял. Может быть, нам действительно удалось просто повеселиться без каких-либо ограничений или тяжёлых последствий. Видит Бог, я нуждалась в освобождении.

Я откидываюсь на матрас, наслаждаясь приятными покалывающими ощущениями по всему телу, вспоминая наши поцелуи и то, как его мощное тело двигалось над моим.

Если бы мы были не одни в доме, то моя скрипучая кровать наверняка выдала бы нас. Улыбка осветила мое лицо, выдавая безумно счастливое состояние.

Я и забыла, каким потрясающим может быть секс. Вроде, я помнила эти потрясающие ощущения и чувствовала их недостаток в своей жизни, но с Джексоном удовольствие выходило за пределы всего, что я когда-либо испытывала. Прошлой ночью я забыла все свои проблемы и даже своё имя.

Удовлетворенно вздохнув, я решила, что пришло время встать и начать двигаться. Так как я не планировала оставаться на ночь, у меня не было с собой никаких предметов первой необходимости. Идти домой только для того, чтобы сразу вернуться назад, мне не улыбалось. Наверняка можно найти лучшее применение тем нескольким часам, которые остались до моей смены бармена в «Лазури». Поэтому я собрала волосы в пучок и принялась копаться в коробках, которые притащила в свою спальню, когда гостиная начала казаться слишком далекой, а лестница слишком устрашающей. Мне все еще нужно было разобраться, какие из коробок тащить в Гудвилл (прим. самый популярный магазин секонд хенд в США), а какие оставить для Дикси.

Первая коробка, возле которой я опустилась на колени, открылась с клубом пыли, и, прежде чем углубиться в нее, я закашлялась, разгоняя рукой пыль, поднявшуюся в воздух.

Должно быть, это фотоальбомы Дикси. Повернув коробку, я заметила, что она подписана.

Дикси пыталась приобщить меня к скрапбукингу, всегда сохраняя корешки билетов и маленькие сувениры, которые оставались после наших путешествий. Например, после поездки на пляж на Тайби-Айленд или того неудачного похода в лес Чаттахучи. Нас с трудом можно было назвать девочками, способными прожить без удобств.

«Хотя, пейзаж там был удивительным». Присмотревшись, я узнала бордовую обложку одного из альбомов и вытащила его — это была как раз та поездка, о которой я вспомнила. Я рассмеялась, рассматривая фотографии: вот наша яма для костра с еще нетронутыми поленьями, испорченными лишь несколькими подпалинами, так как разжигание костров не входило в перечень наших умений; тут мы едим нерастаявшие зефирные печеньки; а вот одна из мам убегает от облака жуков, которые, должно быть, полюбили ее духи или лак для волос, и на заднем фоне видна наша прогнутая палатка.

Я провела пальцами по последнему снимку, который был сделан с помощью таймера на камере Дикси, и моё сердце сжалось от тоски. Этот поход был настоящим адом, но камера запечатлела нас троих смеющимися. Раньше у меня, мамы и Дикси было множество таких хороших дней — так называемые дни между мамиными мужчинами. Это лучшие мои воспоминания из детства. Мама изменилась с тех пор, как между ней и Дикси образовалась трещина. Теперь все было по-другому.

Вместо того чтобы позволить сентиментальной волне утащить меня под воду, я взяла в руки альбом и начала рассматривать надписи и разные прикольные эффекты, добавленные Дикси. Она часто часами усовершенствовала одну страницу. У меня не было столько терпения, чтобы вырезать обрамления и корпеть над украшениями и приклеиванием. Но Дикси подняла скрапбукинг на новый уровень с помощью прикольных заклепок, люверса и других вещей, о которых я даже не подозревала, пока однажды она не подтолкнула меня к большому дубовому столу в своей комнате для рукоделия. Мне всегда казалось забавным, что мы ели за столом, который едва мог вместить нас троих, в то время как стол для рукоделия был несколько футов в длину.

Когда я достала другой альбом, из него выпала стопка фотографий и рассыпалась по полу. Рассматривая снимки, я внезапно поняла, почему Дикси всегда пыталась все запечатлеть на пленку. Тут были фото меня и мамы, втиснутых в шину-качелю, которая раньше висела во дворе. Соседи считали, что эта качеля как бельмо на глазу, что только поощряло нас использовать ее еще чаще. Другая серия фотографий была посвящена одному из ежегодных барбекю на 4 июля, которые устраивали Дикси и мама.

У нее даже были мои фотографии со школьного спектакля на День Благодарения, где я была в костюме очень бледного индейца. «О, Господи, что я тогда сделала со своими волосами?» Половина вьющиеся, половина прямые — просто ужас.

Я собрала фотографии и отложила в сторону, а затем подняла альбом, который никогда раньше не видела. Он выглядел старше, с потемневшими от времени краями.

На первых фотографиях были Дикси и мама, и, судя по их стилю одежды и возрасту, это были снимки времен их обучения в колледже. Тогда они жили в маленькой квартирке рядом с Университетом штата Джорджия, где Дикси специализировалась по изучению английского языка, параллельно занимаясь фотографией — естественно — а моя мама специализировалась по посещению любых занятий, лишь бы найти себе мужчину, и в конечно счете бросить учебу.