Ивоннель, Далия, Энтрери, Реджис и Атрогейт бросились им навстречу — все пятеро были мрачны.

— Леса вокруг нас кишат драуками, — сказал Реджис, поспешив к Кэтти-бри. — Так много, а мой друг…

Ивоннель схватила его за плечо и оттащила, хмурой гримасой дав знак молчать. Затем женщина-дроу обменялась довольно неловкими взглядами с Кэтти-бри.

— Мне сказали, что король Бренор в палате с предтечей, — пояснила Ивоннель. — Мы можем вместе рассказать ему новости. Дварфы позвали Джарлакса и Закнафейна, чтобы те к нам присоединились.

В голове у Кэтти-бри появились сотни вопросов, вызванных тоном Ивоннель и Реджисом — с Реджисом что-то было не так. Волоски на шее Кэтти-бри встали дыбом. Да, что-то было не так. Она видела это на их лицах — у всех, особенно у полурослика. Реджис выглядел так, как будто готов взорваться.

Они отправились в кузницу, а оттуда — в боковой коридор, ведущий в широкий зал, где в разломе с бурлящими стенами, в огромной пропасти, окружённой водными элементалями, был заточён предтеча. Там они нашли ожидающего их Бренора вместе с королевой Таннабритчес, Айвеном и Пайкелом Широкоплечими, леди Доннолой Тополино и двумя дроу — Закнафейном и Джарлаксом.

— Хвала Думатойну, — сказал Бренор, когда увидел свою беременную дочь. — Прошу, скажи, что растреклятые порталы заработали.

— Нас телепортировал сюда Киппер Гарпелл, — объяснила Кэтти-бри. — Порталы не при чём.

— И вряд ли что-то изменится, — добавила Пенелопа Гарпелл.

— Тьфу! — сплюнул дварфийский король.

— Ивоннель превратила нас в живое облако, чтобы мы могли пролететь через дроу, драуков и демонов, — сказал Реджис.

— Атрогейт! — воскликнул Бренор, заметив своего щитового дварфа, которого считал погибшим в Терновом Оплоте. — Ох, у вас всех столько историй!

— И начну я с самого важного, — мрачно сказала Ивоннель. Она сняла с плеча мешок. — Об этом нелегко говорить.

Она замолчала и глубоко вдохнула, и все, кто пришли с ней, задержали дыхание.

У Кэтти-бри дрогнуло сердце. Она знала. В этот момент, в этот ужасный момент, она уже всё знала.

— Дзирта не стало, — объявила Ивоннель. Она положила мешок к ногам Кэтти-бри, и когда ткань соскользнула, наружу показалась рукоять знакомой сабли.

— Не стало? — спросил Бренор. — Что значит «не стало»?

— Паук, — выпалил Реджис, бросившись вперёд просто потому, что должен был. Он направился прямиком к жене и рухнул в её объятия, нуждаясь в поддержке.

— Его не стало, — повторила Ивоннель.

— Где тело? — потребовал Бренор, повысив голос и начиная разъяряться.

— Не стало? — спросил Джарлакс.

Ивоннель кивнула.

— Но он не погиб, — сказал Джарлакс.

Ивоннель пожала плечами.

— Это был захватчик, — напомнил Джарлакс. — Паук забрал его, а значит, Дзирт мог стать пленником в Бездне.

— Тогда мы отправляемся в Бездну! — прорычал Закнафейн, и Бренор громко согласился — как и Артемис Энтрери к удивлению прочих.

Но Кэтти-бри даже не слушала. Она не слышала ничего, кроме стука крови в ушах. Она смотрела на Ивоннель, казавшуюся самой опытной здесь, и на Джарлакса, у которого всегда был наготове ответ… но нет, они как будто были вне её досягаемости, очень далеко, неразличимы.

Как и их голоса, как все голоса, спорившие и орущие друг на друга, обещая драку или что-то… что-то…

Ей показалось, что в ухе жужжит москит. Как в тот день, ранним утром, когда они с Дзиртом ехали по дороге к югу от Мифрил-Халла. Тот москит, да — она не могла его разглядеть, потому что не могла открыть усталых глаз, только слышала бесконечное жужжание.

В этот ужасный момент всё казалось ей размытым, кроме рукояти. Такой необычной, такой знакомой.

Рукоять.

Она потеряла Дзирта.

Она не знала, что делать.

Поэтому она закричала.

Просто закричала. Насколько хватало лёгких, изо всех сил, она бросила наружу барьер чистого отрицания, поток проклятий всем богам, её богу, любому богу — самому божественному правосудию, ведь как такое могло случиться?

Она просто кричала.

И когда она выплеснула всё наружу, колени задрожали и подвели её. Она рухнула — но Закнафейн, такой же проворный и ловкий, как его сын, подхватил и поддержал её. Другие тоже быстро подоспели — Реджис с зельем в руках, чтобы восстановить её силы, и вскоре она снова встала на ноги, извинившись, а потом почувствовав себя глупо за то, что извиняется.

Мир кружился, а её мысли кружились ещё быстрее.

Она оттолкнула все мысли прочь, и когда Бренор, возлюбленный отец, подошёл, чтобы обнять её, она вытянула руки, останавливая его.