Я с силой зажал кнопку отключения телефона и экран потух.

"Прости… Но я не могу позволить, чтобы из-за меня пострадала и ты…"

Как только я принял такое решение, во мне будто умерли все чувства. Я спрятал всю боль и обиду за холодной маской скотины насильника, которого во мне видел каждый. Мне казалось, что даже англичане, которые вообще ни сном, ни духом о том, что произошло в моей жизни, смотрели на меня, как на садиста насильника, который обесчестил женщину.

Вот до какой степени дошло моё состояние. И когда мне захотелось просто сбежать, я понял, что чувствовал До Шик, когда о нем распускали такие же грязные слухи. И сейчас, он был в таким же состоянии, потому что только теперь я понял, что парень чувствовал к Су Хиль не просто влечение, он действительно ее любил. А сейчас…

— Прости её… — он сидел на соседнем сидении микроавтобуса и взял меня за руку, — Я уверен её кто-то вынудил это сделать. Она не такая…

— А какая она? — я холодно перебил его и вырвал свою руку, — Какой может быть девушка, которая вертит одним парнем, а на второго готова вешаться, как дешёвка? Я не раз повторял ей в лицо, что она мне не интересна. Не раз мягко намекал, что она переходит все рамки. Терпел её выходки перед собственной женщиной, лишь бы не провоцировать конфликты, в надежде что до Су Хиль дойдет хоть что-то! После этого ты думаешь, что её вынудили, До Шик? Ты настолько наивный?

Он смотрел в мои глаза, а за нашими спинами стихли разговоры остальных парней с Ин Ха, которая ехала с нами.

— Ей заплатили, До Шик. И она согласилась сделать из меня насильника из мести за то, что я выбрал отношения не с ней! Вот кого ты пытаешься защищать и дальше! Открой глаза и найди себе наконец, женщину, а не двуличную тварь, которая пригреется там, где послаще и побогаче.

До Шик умолк и не проронил более не слова, как и я. В гостиницу я вошёл под утро только с одной целью — лечь спать и забыть обо всем. Потому вошёл в номер, даже не сказал спасибо консьержке, которая проводила нас по номерам. Не сказал ничего и на репетиции, на которой меня смотрели так, словно я бесстыжая тварь, и ещё смею выходить на сцену после этого.

Я ждал… Так и ждал момента, что за мной придет, и попросят покинуть территорию Англии, потому что меня арестовали. Но дни шли, и ничего не происходило. Мы продолжали работать, но в трансляциях и других публичных мероприятиях я не участвовал, а продолжал просто репетировать и писать. Я впервые стал снова писать стихи, и это помогало мне не думать о том, кого из меня сделали общество. Мама… Она звонила трижды и плача в трубку просила, чтобы я не натворил глупостей, и не бросал её. Папа… Он хотел приехать, но новая экспедиция была в самом разгаре и бросить студентов от не мог, потому что отвечал за них.

Но я ждал… И в ту ночь, просто лежал смотря в потолок, когда дверь открылась, а я в полудрёме не мог понять, кого вижу перед собой.

Вышел в гостиную и тупо смотрел на неё. На тот, как раскраснелось её лицо, на то, как в её глазах горел непонятный свет. Обогнул взглядом длинную парку черного цвет, спортивный зимний костюм, кепку и повязку на лице.

— Тебе говорили, что ты за это время стала чертовски похожа на кореянку? — прошептал и не мог поверить, что услышал рычащий и злой ответ:

— А тебе говорили, мать твою, что нужно брать трубку, когда тебе твоя девушка без конца звонит?!

По телу прокатилась волна жара, и ухнула в пах так, что в голове что-то зазвенело. Реально я услышал какой-то странный перезвон, словно кровь кипела прямо в мозгах.

— Я скучал…

— Это заметно, бл***! Особенно по тому, как ты отвечал на мои звонки! — Лана содрала маску с лица совсем, и стала дышать глубже.

— Засранец! Ты хоть понимаешь, что я себе напридумывала пока летела сюда?

Она что-то продолжала говорить. Трещала без умолку, поливая меня и дальше. Рычала и возмущалась, а я смотрел на свою улыбку. Вернее на губы, которые улыбнуться мне снова. И я это почему-то хорошо знал.

— … А потом мне звонит это недоразумение с чупа-чупсом вместо мозгов и заявляет, мол: "Не вмешивайтесь! Не прилетайте! Мы выплатим вам неустойку по контакту!" — она кривлялась, а мне хотелось прижать её к себе и поснимать всё тряпье со своего сокровища, чтобы ощутить тепло и успокоиться.