— Мы можем поговорить "тет-а-тет"? — с нажимом повторил Слава.

— Нет.

— Да! — я покачала головой на выпад Жанны.

— Откуда нам знать, что вы опять не дадите грязное интервью ещё каким-то желторотикам, охочим до подробностей чужой жизни? — она не унималась и вообще вышла вперёд, встав прямо передо мной, — Ты уже достаточно нагадил в её жизни! Шел бы ты…

— Светлана, может вы усмирите прыткость вашей подруги во избежание очередного скандала? — Слава расплылся в хищной улыбке и смерил Жанну уничижительным взглядом.

— Жанет! Всё будет в порядке. Я думаю, нам с этим… — я чуть не выплюнула отборную матершину, но сдержалась и продолжила, — С господином Ольшанским нужно поговорить, чтобы он наконец, узрел точку, там где пририсовал ещё две!

— Буду благодарен, если вы откроете мне глаза на собственную глупость, Светлана, — он указал на выход из фуршетного зала.

"О! Я тебе открою! Так открою, что ты до гробовой доски вспоминать меня будешь, тварь!"

Я ничего не ответила, а лишь положила бокал с шампанским на стол, и пошла в сторону шикарных резных дверей на выход, заверяя взглядом девочек, что всё в порядке.

Шли мы не долго. В вестибюле гостиницы, где проходил фуршет в огромном зале, мы свернули в поворот, который вёл к диванам и зоне отдыха постояльцев. Сейчас там было пусто. Поэтому нам вряд ли кто-то помешает. Тем более журналистов в эту часть гостиницы не пустили. Как и в фуршетный зал.

— Говори! — я встала у панорамного окна, и всматривались в магистраль ночного центра Киева, на которою открывался шикарный вид.

— У тебя нет выбора, — послышался тихий уверенный голос, и это меня выбесило ещё сильнее.

— Ты и тогда… Почти десять лет назад мне его не оставил! Всё решил за нас, потому что тебе были важнее бабки. Деньги стали дороже ребенка.

— Ты не права. Я хотел, чтобы всё было правильно. Чтобы мы встали на ноги и только потом шли на такой серьезный шаг, Светлячок. Все эти годы, я следил за тобой. Каждый твой успех воспринимал, как собственный и ждал… Я ждал, когда мой Светлячок поймет и простит меня.

— А ты и правда вырос, Ольшанский, — я обернулась и сложила руки на груди, — Возмужал. Стал на мужика холёного похож. Даже щетину отпускаешь, чтобы внушительно выглядеть. Только вот… Это не поможет, когда внутри ты так и остался дерьмом.

Он сцепил челюсть и выпрямился, прожигая меня взглядом.

— Что мне ещё сделать, чтобы ты поняла, что я приехал за тобой? Что? Как мне на тебя воздействовать, чтобы до тебя дошло, что это я дал тебе возможность стать той, кем ты являешься? Если бы не моё решение, ты бы сейчас в переднике у плиты стояла, Света! Это я поставил троеточие, лишь для того, чтобы показать тебе, что мы были слишком молоды для таких вещей!

— Ну ты и тварь, Ольшанский, — я зло хохотнула и обогнула его взглядом с ног и до головы, — Значит, разрушая мой бизнес, пытаясь оболгать в желтухе и помогая своре шакалов меня уничтожить, ты вернуть меня пытался? А извиниться? Нет? Никак? — я стала натурально рычать, — Сказать "прости", мать твою, за то что лишил жизни нашего ребенка! За то, что растоптал меня и я чуть не сдохла от того, как чудовищно ты вытер о меня ноги! За это не хочешь попросить прощения, ублюдок ты бл*******? Катись из моей жизни! — я приподняла подбородок и гулко вдохнула воздух, — Убирайся! Потому что единственное чувство, которое во мне вызывает такая тварь как ты — отвращение! Я блевать хочу, когда смотрю на тебя, бл***!

Слава не просто окаменел, я даже испугалась того взгляда, с которым он на меня посмотрел, уже жалея, что согласилась на этот разговорчик по-душам.

— Что у тебя с тем корейским сосунком разукрашенным? — от неожиданности я ахнула, и даже не успела сориентироваться, как Слава схватил меня под локоть и потянул на себя со всей дури.

— Ты что себе позволяешь? — я стала вырываться и брыкаться, но он схватил меня за затылок и опять глухо прорычал прямо в лицо:

— Я задал вопрос, Света! Ты спишь с этим… узкопленочным?

— Что ты сказал?! — я вырвалась, как только он это выдал, и зарядила по лицу Славы так, что у меня кожа на ладони, словно язвами от ожога покрылась.

Такой шлепок точно вся гостиница слышала.

— Ещё раз посмеешь такое выдать, и я тебя в порошок сотру, Ольшанский! Ты и мизинца его не стоишь! Понял?

— Ты потеряешь всё! Дура! — он выпрямился и, схватив меня за затылок опять, впечатал в свою грудь, — Он тебя трахает, пока ты ему интересна. Ты хоть понимаешь во что ввязалась, идиотка? Хорошо хоть уехала вовремя!

— Что ты сказал? — я попыталась ударить его и освободиться, но это на хилячек Саша, эта тварь в два раза больше меня.

— То и сказал! Тебе знаком менеджер У Дон Мин? Кажется, я правильно произнес?

В этот момент я замерла всем телом и оставила попытки вырваться.

— Он сам нашел меня после выхода статьи пару дней назад. И хорошо, что нашел, потому что иначе пострадала бы и ты. Если бы в прессу просочилось то, что ты спишь со своим клиентом — конец был бы всем — и ему, и тебе, Света! А знаешь почему? Потому что корейская пресса уничтожила бы тебя! Ты не то что модельером перестала бы быть, они бы и сюда добрались со своей желтухой! Так что… Можешь сказать спасибо, что не ты станешь причиной уничтожения целого агентства.