Я побоялся, что если сразу наброшусь на её, выдам себя.

Выдам своё безумие.

То, что вынуждало разглядывать её голограмму со спорным (очень спорным!) удовольствием мазохиста. Смотреть на её юное лицо, в то время, как очередная девка отсасывала мне. Мять чьи-то сиськи, вдалбливаться в податливую плоть и сдавливать зубы чуть не до скрежета. Чтобы ненароком не произнести её имя.

Имя той, что осмелилась бросить мне вызов.

Той, что обвела меня, Рагхара Шэаррана, вокруг пальца.

Той, что стала моим безумием.

Моим наваждением.

Она, как и в ту ночь, трепетала в моих руках, забавно кусала губы, чтобы не стонать в голос.

Эта нахалка кончила, стоило мне лишь прикоснуться к ней. Я надеюсь, она не расслышала скрежета моих зубов, пока была в отключке.

Напуганная, обессиленная, застигнутая врасплох она снова осмелилась бросить мне вызов! Она отказалась повиноваться!

Если бы она родилась мужчиной, для меня было бы честью даровать смерть такому противнику. Эта рыжая отчаянная девчонка оказалась куда смелее своих соплеменников. Вместе взятых.

Но на этот раз я хорошо подготовился к нашей встрече.

В прошлую нашу встречу она безошибочно нащупала мою слабость. В этот раз в уязвимое место предстояло бить мне. Найти его было сложно. Поставив расу ши на колени, лишив их свободы выбора, семей, всего того, чем дорожит любой человек, мы лишили их слабости.

Но у Лилу она нашлась.

Оказывается, несмотря на собственную юность, девочка опекает ши, тильдэ, трясётся над каждой девкой своего агентства, как наседка.

Если мои приказы звучали недостаточно убедительно, то вид, как её шлюшек имеют во все щели мои ребята, подействовал на неё, как ледяной душ.

Я не спешил. Великодушно позволил ей посмотреть подольше. Прежде, чем вспомнил, что она ши, шлюха, и бесстыжая картина оргии её завела. Так было даже ещё лучше.

Стыд и чувство вины - рычаги посильнее чувства ответственности…

Когда она обернулась ко мне, глаза её блестели от непролитых слёз.

Сломил! Мне бы опьянеть от победы, но что-то неожиданно сжало горло.

Жалость?! Правду говорят, впусти в своё сердце ши и вмиг станешь тряпкой, послушной глиной в её руках!

Но когда она заговорила…

Я вновь почувствовал себя дураком.

Оказалось, что она хочет контракт!

В её чёртовом положении она смеет диктовать мне условия!

Притом с таким видом, словно ни на йоту не сомневается в том, что я выполню эти её драные условия! Все!

Мне вдруг до боли захотелось впиться в эти губы, вторгнуться языком в её лживый рот, терзать совершенное тело, оставлять следы на безупречной фарфоровой коже…

Не устоял. Коснулся её губ рукой. Они такие мягкие и податливые на ощупь… Не скажешь, что вся эта нежность скрывает опасность, ловушку, скрывает стальной внутренний стержень. Пытаясь вложить в своё действие всю грубость и цинизм, на которые способен, я оттянул её нижнюю губу пальцем, и в этот миг ощутил едва ощутимое прикосновение влажного юркого язычка.

Ведьма!!

В тот же миг запустил руку в её волосы, стянул их на затылке, потянул вверх и на себя, словно хотел приподнять над полом.

Она часто заморгала, приподнимаясь на цыпочки, но взгляд не отвела, не показала, что напугана.

Кто бы ещё пару лет назад сказал мне, что ши способны на противостояние. И кто? Женщина. Само воплощение низости и порока.

Приблизившись к её лицу, я тихо, сдавленным от одуряющей смеси ярости и желания голосом проговорил:

– А почему ты решила, что я хочу вернуть тебя в свой дом? Быть рабыней шэ-арца - великая честь для ши. Нет, детка. Твою роль все эти годы успешно играет актриска. Нет, я поступлю с тобой, как ты того и заслуживаешь. Отныне ты моя личная шлюха. Моя тильдэ…

Больше она ничего не сказала.

Молчала, когда не удержался, подхватил на руки.

Молчала, пока нёс по коридору, словно воды в рот набрала.

Лишь когда, открыв дверь, внёс в комнату и швырнул на кровать, всхлипнула. И утихла снова.

А я, космос меня дери, устал разводить с ней церемонии!

Взявшись за подол сзади, разодрал платье на ней до самой талии одним рывком. Затем настал черёд мокрых трусиков.

Она жалобно вскрикнула, когда вновь поставил её на ноги, а затем развернул от себя и нагнул. Она отчаянно старалась сохранить равновесие, что не очень-то удобно на таких каблуках. Но ши нашла выход. Упёрлась ладонями в кровать и замерла, как статуя.

Вид, открывшийся мне сзади, был крышесносным. Фарфорово-белая кожа, пышная задница, призывно распахнутая, открывающая влажное потайное местечко. Она текла как сучка, но я уверен, так сжала зубы, что чуть не искрошила их в пыль.

Остался один штрих: я нагнулся, и, пройдясь пальцами по её груди, дёрнул декольте, вываливая сиськи наружу.

Она нагнула голову, скрывая за волосами свои глаза, и, дьявол, прогнулась в пояснице. Так, что её задница теперь торчала трамплином, а мокрая щелка приоткрылась ещё больше.