Вырвалась и пошла обратно.

— Ты куда?! — обалдел я от такого вероломства.

Но она не собиралась уходить. Вернулась к Костику, взяла у него букет, сказала что-то извинительно-ободряющее. И подержалась за его руку, заставив меня стиснуть зубы до скрипа.

Когда мы устроились за самым дальним столиком, его цветы Мышка положила на стул и больше на них не смотрела. Зато мой подарок, лежавший перед ней, постоянно теребила.

— Я рад, что угадал с букетом, — сказал я. — Когда я пришел его упаковывать, там все ржали, как кони.

Света улыбнулась.

— А ты ел корюшку? — спросил он.

Она как будто пытается меня отвлечь. Как будто боится предстоящего серьезного разговора и хочет его оттянуть.

— Мышка, не трусь, — вырвалось у меня. — Прорвемся.

— Что? — она растерянно хлопала ресницами.

Эти слова я сказал скорее себе, чем ей.

Да, я страшно волнуюсь.

В горле пересохло так, что язык еле ворочается. Я заказал официантке воды и попросил принести ее поскорее.

Надо быстрее начать. А то меня инфаркт хватит от напряжения.

— Как прошли выходные? — спросила Мышка.

— Хорошо. А, если бы ты была здесь, то все было бы просто прекрасно. А как ты отдохнула?

— Хорошо.

— Не прекрасно?

Мышка ответила не сразу.

— Я хотела выбросить все из головы. Но кое-что там все же осталось.

Официантка принесла воду, поставила передо мной стакан. Но я схватил бутылку и выпил ее почти одним глотком. А потом сказал ей, что мы сделаем заказ чуть позже.

— Я никому никогда не признавался в любви, — начал я свою речь.

Мышка уставилась на меня огромными испуганными глазами.

— Я люблю тебя, — выпалил я, глядя прямо в эти бездонные омуты.

— Любишь?

Мышка усмехнулась. Почти рассмеялась.

— С чего ты взял, что это любовь?

— Не знаю, как еще это назвать… Я каждую минуту каждого дня думаю о тебе. Я просыпаюсь с тобой и засыпаю. Меня гложет невыносимая тоска от того, что ты далеко. И неподъемное чувство вины от того, что я сам все испортил.

— Может, это просто….
– начала Мышка.

— Это не просто. Я никогда не испытывал ничего подобного. Как будто весь мир потерял смысл. Только ты. И Соня. Я задыхаюсь без вас!

Мышка молчала.

— Вот сейчас ты здесь, и мне дышится легко. Когда ты рядом, у меня ощущение, что все правильно. Так, как должно быть. Понимаешь?

— Но ты сказал мне…

— Я помню. Я знаю, что был ослом и трусом. Пытался закопать это чувство, которое все сильнее прорастало в меня. Оно меня пугало.

— А теперь передумал закапывать? — пролепетала Мышка.

Она выглядела растерянной, даже подавленной.

По всему видно, что мои признания не доставили ей никакой радости. Но я все равно продолжу. Меня просто прорвало!

— Теперь все по-другому.

— Потому что ты узнал о Соне…

— Вот только не надо выдумывать всякой чепухи! Ты для меня — не приложение к дочке. Ты… ты совершенно особенная. Удивительная и ни на кого не похожая. Я знал это давно… Я люблю тебя!

С каждым разом повторять эти слова все легче. И они звучат все естественнее. Я готов говорить это бесконечно!

Это не страшно. Это как вернуться домой из долгого и трудного путешествия.

Это легко. Потому что правда. Я чувствую это глубоко внутри.

— Мышка, я тогда испугался. Мне казалось, что я не готов к серьезным отношениям после провала.

— Ты о жене?

— О бывшей жене.

У меня мелькнула мысль продолжить эту тему, сказать Мышке то, что может когда-нибудь вылезти в неподходящий момент. Беременность Полины.

Но я отбросил эту мысль. Мы сейчас говорим не о моей бывшей!

Она не должна мешать тому, что происходит между нами.

Мышка потихоньку оттаивает. Я это чувствую.

— Ты мне не веришь? — спросил я.

— Не знаю….

Во всяком случае, она не произнесла категоричное: “Нет”.

Мы сделали заказ, официантка принесла нам салаты и еще какую-то еду. Я не помнил, что заказал. Не чувствовал вкуса того, что ел.

Мышка, кажется, тоже едва понимает, что перед ней. Прямо сейчас она пилит ножом салфетку, которая каким-то образом попала к ней в тарелку.