Тянусь за мобильным, не слишком-то представляя, как стоит начать подобный разговор, но номер вбиваю не мешкая: хоть что-то стоящее. Созвонюсь и, дай бог, узнаю, для чего привлек к делу адвоката, что судя по вычурному дизайну визитки, за свои услуги берет не мало.

– Четыре восемьсот, – доносится из динамика мужской голос где-то после второго гудка, и пока я растерянно моргаю, следом летит сообщение с изображением какого-то чека.

– Я вам должен? – почесываю макушку, вновь поднося телефон к уху, а через секунду вновь отвожу подальше. Ведь голос у моего собеседника звонкий:

– Конечно. Я прождал вас сорок минут, Глеб Дмитриевич, а это бутылка хорошего вина и салат. Кстати, в вашем ресторане отлично кормят. Жаль, что отказываются верить на слово, что я гость владельца и счет не мешало бы записать его имя. Так что, как планируете возмещать? Переводом или…

– При личной встрече, – напрягаюсь, поглядывая на часы, и, выпрямляясь на ноги, не даю ему отвертеться. – Сегодня, в шесть. Там же. Сможете?

– Обижаете, тем более, что у меня и бумаги готовы, – посмеивается в трубку и, не прощаясь, сбрасывает вызов.

Полтора часа – вполне достаточно, чтобы принять здесь душ и влезть в один из висящих в шкафу костюмов. Плюю на учиненный мной беспорядок, уже стягивая через голову джемпер, и бросившись в душ, какое-то время пытаюсь расслабиться под теплыми струями. Ни черта не выходит, но к этому пора бы уже привыкнуть. Я чертов оголенный нерв – ещё немного, взорвусь. Возможно уже сегодня, когда этот самый Лаврентьев внесет хоть какую-то ясность. Не по доброте же душевной я кормил его обедами!

Незнакомец

Наверное, я должен испытывать гордость: лучший ресторан в городе, сервис на высоте, кухня угодит даже самому взыскательному клиенту… А мне глубоко плевать и на прибыль, и на улыбки посетителей, в это вечернее время занявших почти все столы в зале. Одно слово на языке вертится, отравляя радость от моей принадлежности к этому месту – развод. Однажды вспыхнув в голове, оно отказывается уходить, и чем ближе я подбираюсь к развалившемуся на стуле юристу, тем глубже выжигается на подкорке. Горькое, безнадёжное, ожидаемое. Ведь иначе не объяснишь, для чего я, вообще, его нанял едва ли не сразу после того, как съехал на Комсомольскую.

– Ну, здравствуйте! – мужчина отставляет бокал с вином в сторону, неуклюже приподнимается со стула и, обменявшись со мной крепким рукопожатием, вновь плюхается на место, нетерпеливо ковыряя вилкой горячее мясо.

Низкий, с проплешиной на макушке и уже хорошо заметной сединой на висках, он жадно вгрызается зубами в корейку, а я лишь чудом успеваю сдержать рвущуюся наружу гримасу брезгливости. Надеюсь, в своей профессии он преуспел куда больше, чем в освоении столового этикета.

– Божественно! Эта свинина просто божественна! Не будет ли наглостью с моей стороны попросить у вас рецепт? – Лаврентьев Игорь Михайлович утирает перепачканный рот салфеткой и, довольно хлопнув себя по набитому животу, откидывается на спинку стула. – Сам я готовлю ужасно, а вот моя жена вполне в состоянии повторить это блюдо.

Похоже, ему в отличие от меня, с женой крупно повезло. Не помню, может ли Марина похвастаться кулинарным талантом, но в том, что за эту неделю она не раз кормила меня первоклассно приготовленной ложью не сомневаюсь.

Неопределённо пожимаю плечами на его просьбу, отсылая назойливого официанта прежде, чем он успевает дойти до нашего стола, и, подавшись вперёд, сцепляю пальцы в замок:

– Перейдём сразу к делу?

Поваренные книги последнее, что я хочу сейчас обсуждать. И стоит моему собеседнику отвлечься от ужина, внимательно глянуть в моё нетерпеливое лицо из-под кустистых белесых бровей, в его синих глазах мгновенно щёлкает понимание. Взгляд становится цепким, пухлые щёки, до этого растянутые улыбкой, разглаживаются, а грязная салфетка опускается на обглоданную свиную косточку.

– Как скажете. Я и сам человек деловой, терпеть не могу прелюдий. Если и позволяю клиентам втянуть меня в трёп о погоде, то только в подобных местах – не люблю есть в спешке. Так что? С чего начнём?

А у нас несколько тем для разговора? Задумчиво почёсываю висок, в очередной раз принимая безуспешную попытку вспомнить, что же на самом деле свело меня с этим странным несолидным с виду юристом, а он уже тянется к кейсу, из которого тут же достаёт несколько файлов с бумагами. Не подозревает, похоже, что его вопрос ввёл меня в ступор и толкует моё молчание, не иначе как призыв к действию – с чего угодно, лишь бы закончить со всем поскорее.

– Итак, что касается ресторана…

– Ресторана? – удивляюсь, ослабляя чёрт знает зачем повязанный галстук и растерянно вожу глазами по услужливо сунутому мне под нос договору, в то время как Лаврентьев впервые за вечер настороженно щурится:

– Ну да… Срок истекает, нужной суммы, как я понимаю, ваш партнёр не нашёл, так что смело можете принимать предложение третьего лица. А дальше Волков станет его головной болью. Что такое, по сути, эти его десять процентов?

О чём он? Какой к чертям ресторан, если я всю дорогу готовился к долгой беседе о своих проблемах с женой? Почти убедил себя в том, что наша с ней холодность в отношениях единственное разумное объяснение вложенной в органайзер визитке, а он непросто посредник в этом процессе, а единственный человек в моей новой жизни, кто наверняка знает хоть что-то. О причинах, последствиях, и, хочется верить, чувствах… Мы же наверняка обсуждали эту сторону моего брака? Похоже, нет. Ведь вместо того, чтобы заняться своими профессиональными обязанностями, он продолжает нести какой-то бред. Закидывает ногу на ногу и, не мигая глядя мне прямо в глаза, интересуется: